Песнь огня

Впервые я узнал об этом из разговора с Шонаном из клана Кракен, героем Освобождения, который контролировал перемещения судов в порту и был моим главным связным по закупке дневного улова для пропитания Норчианского флота драконов. Очевидно, его очень интерсовала моя личная жизнь.

– Это правда, что Грифф Гаресон тебя…

Далее следовало непристойное выражение, которое я не сразу разобрал, ведь мой нориш далеко не идеален. А затем, когда до меня дошел смысл сказанного, передо мной разверзлась необъятная панорама ада. Я оказался не готов к такому обращению, да и среди драконорожденных подобные выражения считались достойными лишь простолюдинов.

– Мы делаем это по очереди, – ответил я, и Шонан расхохотался, однако по-прежнему смотрел на меня с ухмылкой, которая мне совсем не нравилась, заставляя прикидывать, насколько он больше и сильнее меня, если вдруг придется дать ему отпор. Когда мою тележку наполнили до краев, я был рад возможности ретироваться с причала.

На следующий день, когда я переходил от одного драконьего логова к другому, разнося утренний корм, ко мне присоединилась Фионна, бывшая оруженосица Роксаны.

Кроме жадного фырканья драконов, поджаривавших свой завтрак, единственные звуки – это смех Дака и Лены, которые готовили рыбу в рабочем помещении в дальнем конце коридора.

– Если будешь так давать им рыбу, то лишишься руки, – предупредила Фионна.

– Покажи мне, если ты так хорошо это умеешь.

Она взяла ведро, повернув его так, чтобы защитить руку, а затем проворно высыпала рыбу в залитую слюной кормушку драконов-аврелианцев.

– Они всегда такие несносные?

Я не сразу понял, что она имела в виду Дака и Лену, а не драконов, глотающих рыбу. Фырканье Лены разносилось далеко по коридору. Я пожал плечами:

– Первая любовь, и все такое. – Фионна с отвращением хмыкнула, и я улыбнулся в ответ.

– Кстати, о первой любви. – Она вернула мне ведро обратно и с трудом перевела дух, упершись ладонью в бок. – Я слышала, что Грифф навещает тебя по ночам.

– Похоже, весь остров слышал.

Тем не менее я с облегчением услышал, что в голосе не было ни капли сального любопытства Шонана, и это подтвердило мою догадку, что оруженосцы знали о наших свиданиях еще до Освобождения.

– Я беспокоюсь о нем, – сказала Фионна. – Все оруженосцы беспокоятся.

– Ты имеешь в виду наездников Вайды? – мягко передразнил ее я.

Фионна залилась краской от своего промаха, и шрам от ожога на ее щеке превратился в белую полоску. Она пошла за мной, когда я двинулся к следующим стойлам.

– Он целыми днями спит. Ни с кем не разговаривает. Ты единственный, с кем он разговаривал за последние несколько недель. Как думаешь, ты мог бы…

– Вразумить его?

Фионна поморщилась, словно сама понимала, насколько смехотворно звучали слова «вразумить Гриффа Гаресона». Грифф никогда не позволял себя уговорить. Это было его отличительной чертой.

Фионна снова уперлась рукой в бок, поддерживая спину. Я присутствовал на вечеринках, слыша шутки Роксаны о том, что она могла бы лично вырезать плод из чрева Фионны. Дрянь думает, что мы не знаем. Сегодня же Фионна не пыталась скрыть выпиравший из-под огнеупорного костюма живот.

– Наездники Вайды откладывали Вече Королей сколько могли, – сказала она, – чтобы выдвинуть кандидатуру Гриффа. Но другие кланы начинают беспокоиться, и потому старейшины проведут его с ним или без него. Брэн сказал, что Шонан, скорее всего, будет кандидатом от Кракена.

– Тот, который следит за судами на причалах? – Как ни странно, хотя Грифф когда-то был моим слугой, мне было не так уж сложно представить его первым Верховным Правителем Свободной Норчии. Но Шонан… Я поменял ведра и потянулся за новой порцией макрели. – Он грубиян и задира.

– Вот именно. Но говорят, он перерезал горло Великого Владыки во время Освобождения, а до этого он сумел пережить пытку драконом в загоне. Не говоря уже о том, что он нетрезв. Гриф же…

Вот. Интересно, какое слово она пыталась подобрать для Гриффа.

Мы подошли к последнему стойлу, которое пустовало и в которое я последнее время предпочитал не заглядывать, но сегодня заставил себя это сделать. Стойло Джепайры. Сейчас она была очень далеко, в своем стойле в Каллиполисе, и я совсем ее не чувствовал. Всякий раз, когда мне казалось, что я перестал по ней скучать, боль снова разгоралась с новой силой.

– Я здесь не для того, чтобы вмешиваться в норчианскую политику, – сказал я Фионне.

В ту ночь незнакомые норчианцы устроили мне взбучку, которой я ждал.