Песнь северного ветра

«Я был всего лишь рядовым орденосцем… серый плащ носил две недели, но… Да, я слышал его. Магистр Эрл погиб на моих глазах. Перед смертью он сорвал перстень. Я кинулся за ним – за камнем! Оставил поверженного командира… Нашёл в дорожной пыли, едва взял в руки, как он хищно блеснул и погас, но я успел услышать злой смех, звенящий внутри. Смех торжества и презрения – как смел ты посягнуть на то, что тебе не по плечу!»

«Что за власть была скрыта в этом Камне? Что за сила?!»

«Сила дракона. Какую ещё иную силу сможет принять и сохранить камень? Какая ещё сила, кроме драконьей, позволит видеть сокрытое в сердцах людей? Сокровенное, тайное, пылающее живым огнём…».

«Вы так думаете, магистр? – Дан подбросил камни на ладони и сжал их в кулак, спокойствие вернулось к нему. – Сила дракона была столь… злой? Столь жадной до другой силы? Но короли-драконы правили иначе… Они были властными и жесткими, да, но чтили справедливость и закон. Что ж… Осколки эти мертвы. Я часто смотрю на них, я знаю это. Они показывают мне лишь моё лицо. И иногда – в насмешку – они теплеют в руке, когда я встречаю других бастардов. Тех, в чей крови примешалась хоть капля королевской крови, драконьей крови. Всё-таки вы правы… Когда-то в этом кристалле была скрыта сила дракона. Того, кто основал королевство. Но однажды что-то или кто-то изменил эту силу. И я непременно узнаю, что произошло».

Магистр Элдан мелко кивал, соглашаясь, и всё кутался в чёрную мантию. «Так. Так и было. Но что нам теперь до этого? Камень раздроблен, угасла его сила, утихла драконья кровь, короли больше не расправят крылья… Время расцвета миновало. Орден рассеян, люди, гонимые его судом, оглохли и онемели… время полётов и время песен прошло, теперь нам осталось лишь мирно и честно жить, довольствуясь малым, не поддаваясь тоске по прошлому».

Дан ничего не сказал, оставил старика бормотать себе под нос и вышел. Время – что живая река – хоронит прежние ошибки на дне и даёт возможность, исправить их. Вот и угасший было дар снова полнит руки и сердца. Угроза суда исчезла, и люди робко прислушиваются к тому, что говорит огонь, вода, земля, о чем поёт ветер. Прислушиваются и отвечают. Он видел, какие диковинные узоры жидким золотом и серебром бегут по глиняным бокам крынок под тонкими пальцами нового ученика, как меч, выкованный честным мастером, переломился, когда им пытались зарубить невинного, как простой травяной отвар, приготовленный девочкой для матери, исцелил, хотя лекари отступились от несчастной… Он много ездил по королевству. Он смотрел. Пришло время воинам снова накинуть серые плащи на плечи. Только служить они будут не чёрному осколку, жадному до чужого дара. Они будут служить королю. Они станут тем оплотом королевства, которым не стали прежние орденосцы, будут хранить, а не отбирать. Осколки же он уничтожит. Сотрёт в пыль. Чтобы никто не пытался вновь разбудить дракона в себе.

Но он просчитался. Он так просчитался!

Дан глухо рассмеялся и обвел взглядом свой кабинет. Высокие стрельчатые окна открывали вид на весь город. Столица королевства располагалась на берегу Зеркального озера – вытянувшегося узкой каплей с запада на восток – и Белая башня замка возвышалась над ней прямым светлым столбом. Отсюда прекрасно было видно, как он летел. Черный дракон, явившийся в королевство.

Прилетел ли он с севера или прорвался сквозь неприступные горные пики, не имело значения. Вновь пришел дракон в эти земли. Только он не сложил крылья, как король Эрехард I. Нет, он прилетел и парил над замком, над Зеркальным озером. От ветра, поднятого его крыльями, ломались мачты прогулочных лодок и старые деревья в садах, сыпалась черепица, а дерновые крыши простолюдинов снимало подчистую. Пролетел и затаился в Лёгком Доме. И его брат – его король! – Грэхем, второй этого имени, отправился туда, чтобы вернуть себе крылья. Мальчишка! Всё никак не мог расстаться с мечтой о полёте!

И теперь тёмная кровь бежит по его венам, и прорастает чешуя на коже в полночь. И нужно вновь в свитках ответы искать, как стать королю драконом, но душу свою не потерять.

Глава 4. Охотник. На пороге

Охотник прошел последний поселок на побережье. Здесь его встретили настороженно, проводили быстро, едва снабдив всем самым необходимым. Как будто знали, куда идёт. И что не только пушнину умеет добывать. Люди севера привыкли жить тесным кругом, мгновенно отличая своё от чужого. Они знали наперечет всех торговцев, добиравшихся к ним весной и летом, знали и ловчих, приходивших за зверем – эти ходили парами и тройками. Одиночке здесь не верили. Бросали взгляды исподлобья, ответы цедили сквозь зубы. Весь его опыт, все года, подаренной драконьим долголетием, позволили сыграть по касательной – не более. Он ушел ни с чем, но ушел невредимым. Зимой не могли отказать ему в еде или в крове, но сверх этого не дали ничего – ни доброго взгляда, ни хоть пары слов о том, что там дальше на северо-востоке, там, где земля изгибается как птичий коготь.

«Мы туда не ходим», – твердили как один рыбаки.