Песнь ветра

Под конец урока учитель объявил практическое задание: посетить людей, понаблюдать за возрастом влюбленных и самим попробовать полюбить, может, даже кого-либо из смертных. Эрот закатил глаза: вот так заданьице! Смертных! Еще не хватало…

Земля встретила его унылым дождиком со снегом. У чахлой березки целовалась парочка. Эрот подлетел ближе

и брезгливо разглядел прелюбодеев: этим лет по двадцать. И что? Следующих искать? Или тут понаблюдать? Будто он чего нового увидит…

Эрот взмыл повыше и обозрел окрестности: левее и дальше по холмам сплелись еще двое, Стрелков полетел к ним. Разве люди не боятся дождя? Почему бы им не обниматься у себя дома? Варвары.

Но у парочки он обнаружил кое-кого поинтересней, и замер, открыв рот. Девушка неземной красоты кружила вокруг влюбленных, нарезая круги и взмывая то вверх, то вниз. Иногда она злилась, и между ее изящных рожек проскакивали языки огня. Может, она не разбирается в людском возрасте?

– Эй, – окликнул Эрот незнакомку и пустил стрелу так, чтоб та пролетела у девушки перед самым носом. – Что высматриваешь? Им лет по тридцать.

Незнакомка грациозно взмахнула алыми крыльями и тоже застыла как вкопанная. Нет, она не совсем грациозно это сделала, но все равно каждое ее движение являло саму изысканность. Глаза, устремленные на Эрота, метали молнии, раздвоенный язык то и дело мелькал между алых приоткрытых губ. Эрот чуть лук не выронил.

– А… и… это… – промямлил он и почувствовал, что медленно снижается к бренной земле. Губы незнакомки сложились в улыбку, от которой лук все же выпал из ослабших пальцев. О, дирекция школы…

– Сколько тебе лет? – в полузабытьи пробормотал Стрелков, памятуя о задании, и улыбка у незнакомки исчезла. Это немного отрезвило Эрота. Он встряхнул головой и подлетел к алому ангелу. Ну что за прелесть, откуда она взялась? Заинтересованность и даже восторг в ее глазах манили Эрота в неведомую бездну. Ну-ка…

Губы их сомкнулись. Тут вдруг погасло солнце, грянул гром и что-то заворочалось в близлежащем Эйяфьятлайокудле. Земля разверзлась, и глупая парочка прелюбодеев с затихающим воплем полетела в бездну. Эрот поморщился.

– Больно, блин.

Незнакомка тоже с досадой отерла губы, заинтересованно посмотрела на Стрелкова и исчезла. И тут он почувствовал, что солнце действительно погасло.

Наутро он проштудировал все учебники и обнаружил незнакомку в бестиарии. Суккуб! Один головняк, что за жизнь… И хватило у него ума целоваться с кем попало! Нет, в бездну эту учебу – он потрогал опухшие губы. В школу он сегодня не пойдет, это точно. Там Душегубова. Лучше уж суккуб…

И Эрот снова направился к земле. Прекрасно понимая, что нельзя приближаться к адовой бестии ни под каким видом, но ничего не мог с собой поделать. Эти рожки, эти крылышки… о, директор…

У вчерашнего все еще дымящегося пролома в земле он увидел завуча, Гаврилу и еще нескольких личностей в показушных языках пламени. Личности ругались с персоналом их школы. Вот заразы, где же теперь ее искать?

И тут алая искра моргнула где-то у горизонта, как раз там, куда он в отчаянии и посмотрел. Стрелков обрадовался, вдохновился и быстрее ветра помчал навстречу своим надеждам. И действительно, это оказалась она, его прелесть.

Они застыли друг против друга, не смея приблизиться и поднять глаз.

Потом все же приблизились. Незнакомка уже не улыбалась:

– Сто восемнадцать тысяч триста четырнадцать… кроме тебя, об этом никто не знает.

Нет, не зря он записывал изречение: неважно, сколько ей лет – любви она покорна так же, как и он. Слава директору!

Эрот улыбнулся и, махнув на грядущие последствия луком, полез целовать алую прелесть. А она крепко обвила его крыльями.

Гром, темнота, кружащийся, как снежинки, пепел – ничто влюбленных не отвлекало. Отблески зарниц струились по их телам, а стон расколотого неба лишь заставил еще сильнее вжаться друг в друга.

Тут чья-то сильная рука выдернула Эрота из объятий. Слепо протерев глаза, Стрелков увидел, что он болтается в руке у директора. Его прелесть держал за шкирку алый князь с огромными рогами.

– Как это понимать?! – рявкнул князь и, чихнув серным облаком, сильно встряхнул висящую бестию. Эрот в бешенстве заизвивался, пытаясь выскользнуть из крепкого кулака. Князь с директором переглянулись.

– Ага, – процедил директор, – и опять третьего раза мир не переживет, истинно говорю: рано или поздно мы нарвемся. У меня уже рука болит.

– У него, черт побери! Ничего, до Армагеддона заживет! А чьи это штучки?!

– Ну-ка, ну-ка, и чьи же? Мои, что ли? Мои штучки непорочны и безгреховны! А тут твое… влияние. Пагубное и дестабилизирующее! Гибельное!

– Поше-ел черт по классам… Ладно, пустое.

Князь отшвырнул пленницу и встал напротив директора. Вслед за тем на землю полетел и Эрот.

– Силами небес и тьмы, – заговорили хором князь и директор, – мы делаем невидимыми и неслышимыми Стрелкова для Языковой и Языкову для Стрелкова.

С тем князь рявкнул: «К черту!» – и хлопнул когтистой лапищей по ладони директора, кротко сказавшего: «Аминь».

И мир померк.