Песнь ветра

Плыли на удивление долго. Харон правил куда-то явно не туда – то по узким протокам, то сворачивая в незаметные мрачные отвивы. Это не переправа, а такси. Но столь неожиданным и сложным оказался маршрут, что Серега снова стал склоняться к мысли, что вокруг не его воспаленный бред, а какая ни есть реальность. Относительная, правда.

Лодка ткнулась в берег. Никакого обещанного древними баснями Цербера в пределах видимости не наблюдалось – ну и хорошо. Ходячих кошмаров ему только недоставало. На берегу стояла женщина. Богиня. Серега отвел глаза – смотреть больно. Глядя под ноги, шагнул на берег, неумело изобразил поклон.

– Я Персефона, владычица Тартара. За мной иди, обманщик, и не мешкай.

Ошарашенный Серега молча пошел куда велено, благо было, о чем подумать. Снова обманщик! А ведь она про безнал не слышала, значит… Значит, обманщик – его статус. Так, что ли? Категория прибывшего арестанта. А с какого перепугу? Кого он обманул-то? Че за поклеп?…

Тропа вилась меж заиндевелых скал. Это же скольким бедолагам надо было тут пройти, чтобы проложить – нашаркать – тропу в голой скале? Без обуви! Впрочем, ни холода, ни боли он так и не чувствовал – значит, телесные страдания здесь ему не грозят. Будем надеяться, не грозят.

Тропа обогнула последнюю скалу, величиной с дачный дом среднего пошиба, и Серега ахнул, застыв как вкопанный. Стылый пещерный сумрак бугрился небольшими горами, уходящими в бесконечную даль. И по каждой кто-то вкатывал на вершину камень. Видны, по сути, были только камни, нелепо ползущие по крутым склонам – люди, гораздо меньшие по размеру, едва угадывались в потемках. Персефона обернулась и удовлетворенно отметила ошарашенный Серегин вид.

– Кто Смерть дерзнул обманом миновать, века влачит, закатывая камни.

– Что за бред! – не выдержал Серега, дерзко взглянув в глаза ослепительному божеству. – Да сейчас каждый второй смерть обманывает! «Пользование медицинскими услугами» называется.

На лицо Персефоны набежала тень, она чуть помедлила с ответом.

– Асклепий нам не враг. И здесь не пациенты.

– Какой продвинутый персонал, – проворчал Серега, отводя глаза, – о пациентах они знают… о средствах на счетах. Век информации, ни дать ни взять.

– Мы знаем все. За вами наблюдаем. И все пороки видим наперед.

Серега снова посмотрел на далекий, сумрачный, бестолковый труд ради труда.

– А почему камни такие огромные? Это же нереально!

– Растет и сила мышц, и камень с ними вместе.

– Какие мышцы?! – опять вскинулся Серега. – Если тут все бестелесные. Я, например, ни усталости, ни холода не чувствую.

– Как к камню подойдешь, так ощутишь в избытке.

Вот это ваще прелестно. Приплыл, называется…

После бесконечных блужданий они подошли к подножию очередной горы, неотличимой от всех прочих, уже пройденных. Человек, бугрящийся сказочной мускулатурой из комиксов, неспешно спускался вниз, как-то странно косясь на провожатую. Камень, размером с двукратный рост самого атлета, лежал у подножия горы. Грохот его падения, да и само падение трудно было не заметить. Персефона снова обернулась:

– Коль есть вопросы, можешь задавать. Его Сизиф зовут, и он тебе ответит.

– Что, тот самый?! – Серега впился взглядом в подходящего к ним страдальца. Что-то не тянул этот крендель с горы на Сизифа – у того, небось, камень за прошедшие тысячелетия стал размером с саму гору. Хотя черт разберет этих полубогов с их заморочками… Может, и вправду перед ним герой древнегреческих мифов, почему нет? А чего спрашивать-то?..

– У тебя тоже обол взялся неизвестно откуда? – глупее вопроса трудно было представить, и Серега замахал руками: – Стой! Не то! Нафига ты его таскаешь? Что он для тебя? Сват? Брат? Цель? Богатство?

Получилось лучше, но все равно по-идиотски. Но Сизиф в лице не изменился. Бесстрастность царила на его лице – равнодушие или даже тупость. Серегу передернуло.

– То камень мой. И я его качу.

– И…

– Он будет на вершине.

– Понятно. Ваше темнейшество, пошли отсюда. Как можно работать без мотивации? Тьфу.

Сизиф равнодушно направился к своему камню, а ее темнейшество, вроде как даже довольная неизвестно чем, повела Серегу дальше. К соседней горе. Рядом сиротливо лежал валун – Сереге эдак по пояс.

И тут же заныли босые ступни, появилась легкая одышка и заледенели пальцы рук. Серега охнул. Персефона положила руку на валун.

– Вот камень твой. Вкати его на гору.

– А он оттуда скатится, – ядовито хмыкнул Серега.

– Как знать…

– А если я откажусь? Цербера свистните?

– Зачем?! – простодушно изумилась Персефона, став от этого еще прекраснее. – Все этого хотят. И ты сильнее прочих.

Это было правдой. Руки чесались, ноги пританцовывали. Прилив сил распирал грудь, едва не лишая воздуха. Закачу ведь! Ух, закачу…

Сопротивление разума пало, обнажив тылы. И азарт, драйв – потребность, стремление – налетели с флангов и наголову разбили взбунтовавшийся немощный очаг рассудка. Камень, как намагниченный, звал, манил. Требовал. Серега сдался.

Уперся, подкатил к горе. Фигня ведь – массы кот наплакал. Ух, закачу!..

Весь остальной мир исчез. Осталась только гора, камень и жгучая потребность действия.