Песнь войны (СИ)

Наёмник поглядел в ту сторону и увидел огромного черноволосого человека, обряженного в чёрную мохнатую шкуру, которого впотьмах вполне можно было бы принять за медведя. Когда он обернулся на слова Тогмура, широкое лицо озарила не менее широкая улыбка.

— Иду, братец! Иду! — ответил он густым басом и зашагал, резко передвигая похожие на пару дубов ноги, о которые при каждом шаге билась внушительная деревянная дубина, привязанная к поясу. — Ты тот наёмник? Тогмур говорил о тебе.

Гигант добродушно улыбался и глядел на Таринора сверху вниз, будучи на пару голов выше их с Тогмуром.

— Иггмур Большой, мой младший братец, — с гордостью сказал рыжебородый. — С ним нам не страшны все эльфы мира!

— Действительно не маленький. У вас в роду великанов случаем не было? — спросил наёмник.

— Не, просто Иггмур в детстве кушал хорошо, да спал много, вот и вымахал. А я больше по округе носился с ребятами.

— Что ж, — вздохнул Таринор. — Тогда в путь. Надеюсь, вы взяли всё, что нужно. У меня самого теперь ничего нет, кроме меча.

— Да у Иггмура всё с собой. Вон, сумка на спине. Иггмур сильный, он много унесёт, хоть телегу с лошадьми в придачу.

— А каких-нибудь коней нам от вашего отца не положено?

— Какая ж это лошадь братца моего выдержит? А если только мы верхом поедем, ему за нами плестись придётся. Не по-братски это.

— Да, не по-братски! — подтвердил Иггмур, по-детски нахмурив густые брови.

— Тогда лучше нам выдвигаться прямо сейчас, чтобы пройти побольше дотемна, — проговорил Таринор, взглянув в утреннее небо. — До Северной пущи день пути. Там, не доходя до леса, на ночлег и встанем.

Наёмник взглянул на юг, где серебрился ручей, похлопал по ножнам.

— И да помогут нам боги добраться до южных земель в целости и сохранности. Клинку нужен достойный хранитель, и лучше бы этому хранителю подольше оставаться в живых.

Глава 9

Весть о том, что к королю Эдвальду Одерингу вернулся разум, стремительно разнеслась по всей Энгате. Как, впрочем, и известие о смерти королевы и патриарха, казнённых за государственную измену и покушение на жизнь его величества. Соколов с письмами об этом Эдвальд приказал разослать сам.

Обнаружив письма от императора Ригена, король пришёл в ярость. Он тут же надиктовал писцу послание о расторжении помолвки и рассказал обо всём дочери.

Впрочем, сделать это пришлось через фрейлину, потому как принцесса Мерайя отца видеть не желала. Она была в ужасе от того, что он совершил. В ответ принцесса передала ему просьбу отправить её в Одерхолд, только бы не оставаться здесь, в месте, где он убил её мать. Хоть девушка и догадывалась о планах королевы выдать её за кого-то из ригенской императорской семьи, и втайне желала, чтобы эти планы не осуществились, но она точно не была рада такому разрешению дела.

Вскоре после роковой ночи главный канцелярист Чёрного замка вручил королю письмо с печатью Эттингара Русворта, отца покойной королевы и лорда островов Миррдаэн. В послании этом говорилось о том, что лорд Солёной скалы оскорблён вероломным убийством своей дочери без суда. Он скорбит по ней и требует немедленной выдачи тела, чтобы гвардейцы королевы увезли его на острова. К тому же, несмотря на многолетнюю дружбу с домом Одерингов, он разрывает всякие связи с короной и объявляет острова Миррдаэн независимыми.

«Дочь лорда Русворта должна быть похоронена по островному обычаю, это так», — согласился король и отдал распоряжение передать миррдаэнским гвардейцам тело Мередит. На вопрос канцеляриста, как же быть с мятежом островов, король ответил, что сейчас королевство и без того отягощено войной.

— Острова далеко, а эльфы уже переступили порог, — сказал он. — Отправьте послание в Моирвен, лорду Джойберту Майвену. И напишите слово в слово: «Лорд Майвен, прошу отправить юных Мариса и Мирану Рейнар в Энгатар в сопровождении надёжных людей, лояльных лишь вам или короне, но не Рейнарам».

Как рассуждал король, нынешний лорд Рейнар явно не в себе, если до сих пор не озаботился судьбой своих детей, учитывая, что Моирвен как ни один другой город подвержен внезапному нападению врага. Особенно учитывая, что Дериан Рейнар сам дал этой войне повод, за что, безусловно, ответит по закону, когда всё закончится.

Отпустив главного канцеляриста, король озаботился лояльностью Церкви. Теперь, после того как он самолично её обезглавил, следовало выбрать нового патриарха. Каждый раз, когда король задумывался об этом, в его голове звучал тот странный чужой голос, но Эдвальд не придавал значения этому, в общем-то, странному обстоятельству, предпочитая считать его «голосом разума». Рассудив, что подобных заговоров более допускать было нельзя, он лично отправился в Храм Троих, где провёл долгую беседу с епископским собранием. Он ожидал, что собрание предложит подходящего кандидата в патриархи, но единства между ними не было. Увидев заманчивую возможность, каждый из них мягко, но, очевидно, стремился продемонстрировать королю, что именно он достоин получить высший церковный сан.