Песнь войны (СИ)

Дьявол! Мне доводилось лгать. В некотором роде, это даже стало частью моей работы. Но более мерзкой лжи говорить ещё не приходилось. И виной тому не кто иной, как Дериан. Всё-таки в погоне за этим превращением он обезумел настолько, что пожертвовал собственными детьми. Утверждал, что с ними ничего не случится, послушал того уродливого жреца. А я… Чем я лучше, если поверил ему? Верность стала привычкой, обыденностью и совсем ослепила меня… Ещё неизвестно, куда пропала Мирана. На крыши её не было. Неужели это проклятое колдовство уничтожило её тело без остатка? Или же это сделал сам Дериан, когда обратился… О, боги… Если он не пощадил детей, то наверняка бросил бы в пламя своих амбиций и меня, и замок, и весь город, не моргнув глазом, если бы того потребовали его безумные цели…'

Раухель никогда в жизни не ощущал себя более гадким и гнусным человеком. Он не разглядел в Дериане чудовище, когда тот убил собственного брата, а теперь и сам чувствовал себе таким же чудовищем. Его помощь во всём этом деле действительно сложно переоценить.

Что же теперь? Он обещал позаботиться о замке, но что будет, когда грядущим утром служанки не обнаружат ни Дериана, ни его детей? Зато обнаружат Раухеля. Того, кто был к ним всех ближе и который имеет верных людей, готовых исполнить любой приказ. Если бы, как и планировалось изначально, пропал лишь Дериан, это можно было бы списать на отъезд по важному делу, но вот дети… Наверняка, лорды обвинят в убийстве именно его, а когда дело дойдёт до короля, тот непременно решит поставить в Пламенный замок наиболее верного и полезного из них. А что же до Раухеля? А Раухеля просто укоротят на голову за измену. И тут уж никакие приписываемые ему великие силы не помогут. «Самый могущественный человек в Дракентале» ощущал себя совершенно беспомощным.

Испуганный внутренний голос подсказал единственно верное в данной ситуации решение — бежать и как можно дальше. В Риген? Но добираться туда придётся через подконтрольные эльфам земли… Тогда, может быть, в Гирланд, а оттуда на юг, в Эхлаан, Нераль или Акканту? Нет, Русворты подняли мятеж, торговля парализована, в прибрежных городах творится чёрт знает, что… А если сразу на острова Миррдаэн? Русворты ведь ничего не имеют против Рейнаров. Эта мысль стоила того, чтобы её обдумать.

Глава тайной службы поднял глаза на стену напротив. Её украшал гобелен, на котором Рейнар Могучий сражает дракона Нагдареона. Раухель подошёл и решительно сорвал полотнище, за которым оказался вделанный прямо в стену стальной шкафчик. Дрожащими руками он вставил ключ в скважину и открыл тяжёлую дверцу и принялся спешно выгребать содержимое.

Бросил в сумку личные драгоценности, засунул за голенище кинжал с резной рукояткой, которым прежде вскрывал письма — мало ли, что. Бумаги лучше всего было сжечь, так что он, не мешкая, скормил их каминному огню. Глядя на то, как пламя пожирает указы и письма, он с ужасом осознал, что в кабинете Дериана, должно быть, остались бумаги, которые необходимо уничтожить. Нужно успеть сделать это до рассвета. Раухель направился к двери и вдруг его посетила странная мысль. Неужели Дериан собирался править в облике дракона? Тронный зал точно пришлось бы перестраивать. Сохранил ли он способность говорить? Мыслить? Собирался ли он сжигать неугодных собственным пламенем? Да, если он знал об эффекте превращения заранее, то и впрямь тронулся умом задолго до самого ритуала…

Внезапный стук в дверь заставил Раухеля вздрогнуть. Кто это может быть, если Дериан заблаговременно отослал стражу подальше от башни? Никто не мог видеть его с мёртвым наследником Рейнаров на плечах, даже верные ему люди. Или всё же мог? Внезапная жуткая мысль парализовала Йоахима: если кто-то осмелился побеспокоить главу тайной службы в столь поздний час, то этот кто-то полагал, что вправе сделать это. Но ведь теперь в замке не было людей выше него? Или были? Силясь придать голосу как можно более уверенный тон, Раухель громко спросил:

— Кто смеет прерывать мой сон?

— Господин Раухель, это Дункан, — глухо донеслось из-за двери. — У меня для вас срочное послание.

— Какое ещё послание? Просунь под дверь, завтра прочитаю.

— Но, господин…

— Прочь! — рявкнул Раухель, сам от себя не ожидавший такого. Какие, к дьяволу, могут быть послания посреди ночи? Да и от кого?

За дверью послышался какой-то шорох и голоса. За ними последовал сильный удар в дверь. Потом ещё один.

— Это ещё что такое⁈ — возмущённо рявкнул Раухель. — Дункан, ты пьян? Я тебя в темницу отправлю!

Вместо ответа раздался ещё один удар. Изношенные петли, скрипевшие каждый раз, когда дверь открывалась, явно не были к такому готовы. С каждым ударом они гнулись сильнее, пока, наконец, тяжёлая дверь с грохотом не рухнула на покрытый ковром пол. Кроме Дункана в покои главы тайной службы шагнул другой знакомый Раухелю стражник. Носатый Гульельмо, тот самый, которого он приставил к Карлу Эльдштерну.