Песни хищных птиц

Когда я случайно принес клятву Сторградскому Лорду, мне будто горло ледяным обручем сдавило. Сейчас же все было наоборот, но еще более странно. Мне показалось, что прямо в руке возник ключ от замка, я ощутил его вес и холод металла. А в следующее мгновение все исчезло.

Наша клятва была скорее подтверждением доверия Сейлан ко мне. Я не был специалистом, так что Сейлан, вероятно, смогла бы ее нарушить, если захотела. И это уже было подтверждением доверия с моей стороны.

Эпилог

Жертвы и мольбы

С утра пришлось проснуться довольно рано, но я не испытывал ни малейшего сожаления по этому поводу. Чем раньше мы покинем Соколиный замок, тем лучше. К счастью, выпустили нас без проблем. Леди Йарн сдержала свое слово. Она проконтролировала отъезд со своего балкона и даже не спустила нам вслед охотничьих соколов.

Утро было прозрачно-серым, прохладным. Воздух наполняли запах соли, водорослей и соколиный клекот в вышине. Море казалось холодным и неприветливым, темно-синим, почти черным под тяжелыми облаками. Как ни странно, от этого оно ощущалось особенно родным.

Все были такими же тихими и сонными, как и я. Даже Сивиз и Сейлан вели себя спокойно и не клевались. Только вот Сирин рядом почему-то не было, хотя, может, я просто не мог различить ее на фоне остальных соколов, кружащих в небе.

Урадерн, как и любой портовый город, просыпался рано. По берегам сидели полусонные рыбаки, глядящие на воду с глубокомысленной неподвижностью каменных идолов. Когда мы проезжали сквозь базар, лавки еще только открывались. Но торговцы, завидев нас, мгновенно оживились, начав расхваливать свой товар. После Соколиного замка такая атмосфера казалась неестественно легкой.

Первой нашей остановкой стали городские конюшни. Здесь нам предстояло оставить лошадей до самого возвращения. Мне сказали, что не имеет смысла везти их с собой через два моря в Вольный город. Только подвергать лишнему стрессу животных. Что ж, значит, придется подвергнуть лишнему стрессу местных конюших.

– Запоминай, – сказал я, поворачивая голову Беса в сторону одного из конюхов, – это твоя обслуга, а это, – я наклонил его морду к сену, – еда. Смотри не перепутай.

Бес демонстративно фыркнул. Как бы дал понять, что если он и отгрызет кому-то руку, то сделает это точно неслучайно. Ведь он был зол. Зол и обижен, потому что ну как это, так долго терпел мое присутствие на своей спине, а теперь его оставили в безопасности, не взяв в самую гущу событий. Ужасающая несправедливость. Рейнеке тоже совершенно мне не помогал. Они с Бесом чудесно спелись, и теперь роскатт просто-напросто отказывался слезать с лошадиной спины.

– Если никого не поранишь и не покалечишь, пока меня не будет, то обеспечу тебе пожизненный запас яблок, сахара и вообще всего, чего захочешь. Когда вернусь, разумеется, – щедро пообещал я.

«Если вернешься, конечно», – ядовито вставила моя тревожность.

– А если не вернусь, то это сделает Фрея. Правда ведь? – Я беззаботно улыбнулся, оборачиваясь к ней.

Фрея стояла совсем близко и заплетала косички на гриве своего коня. Равн смотрел на нее с поистине собачьей тоской в глазах. Услышав свое имя, она отвлеклась и повернулась. Зеленые глаза посмотрели на меня довольно строго.

– Не говори глупостей, Дей, ты обязательно вернешься.

Я подумал, что, когда она говорит о чем-то так уверенно, я начинаю верить в это как в непреложную истину. За это я ее тоже любил.

Бес пофыркал, выражая неохотное согласие. А потом сделал то, чего я от него никак не ожидал, – вытянул шею и потерся своей щекой о мою щеку. Я обнял его большую и такую же дурную, как у меня, голову. И так мы стояли в молчании, разбавляемом звуками чужих голосов, шагов, ржанием и топотом копыт. Но я слышал только ровное лошадиное дыхание. И мне безумно, просто до дрожи захотелось уже поскорее сюда вернуться.

* * *

Когда мы вышли из конюшен, серая предрассветная мгла уже рассеялась. Из воды вынырнул желто-оранжевый полукруг солнца. Все еще было по-утреннему прохладно, от моря тянуло влажным соленым ветром. Я кутался в плащ, как в одеяло, и усиленно старался не заснуть. Получалось плохо. Мы сидели в порту и ждали, когда закончится погрузка на корабль, на котором нам предстояло плыть. Шум волн и монотонная возня рабочих действовали на меня лучше любого снотворного.

Может, поэтому я не чувствовал почти ничего по поводу того, что нам придется отправиться в открытое море. Я не думал о том, что никогда не плавал на кораблях больше часа, а парусное судно вообще видел чуть ли не впервые в жизни. Не думал о надвигающемся сезоне штормов, о Вольном городе Альбисе и черной пустыне за ним. О Сердце мира. О том, что мне, возможно, стоило начать молиться Эрне и Фолкору, чтобы они отвели от меня все злые ветра, как делали это многие другие пассажиры, всходя на борт.