Песни хищных птиц

В конце концов, это для них праздники колеса года были настолько важными, что даже конец света не был достаточной причиной для их отмены. Для меня же Равноденствие – всего лишь момент, после которого темноты становится больше, чем света.

– Защищать меня, конечно, твоя работа, но это не значит, что ты должна быть со мной круглосуточно. В смысле, я спокойно посижу в своей комнате, как очень хороший мальчик, и не создам ни единого катаклизма. Даже махонького, – клятвенно пообещал я.

– Я просто привыкла, что ты все время рядом, – от этих слов в душе будто что-то теплое разлилось, – так что мне было бы спокойнее, будь ты с нами на балу.

Да это был не просто прием, а еще и бал. А танцы такого рода были тем, что я ненавидел еще больше, чем неудобную одежду и формальности.

«Она будет танцевать с Сивизом», – опять зашипела заткнувшаяся было ревность.

«Давай начистоту, кто бы в здравом уме отказался с ним танцевать?» – Мое здравомыслие пошло с козырей, так что крыть ревности было нечем.

– Я ненавижу балы всей душой. Я был на нем всего один раз в школе и остался травмирован на всю жизнь.

Я почесал Рейнеке за ухом, чтобы проверить, злится ли он еще. Роскатт зафырчал и несильно ткнул меня рогом. Обычно это значило: «Ты меня еще бесишь, но не останавливайся». И я послушно продолжил гладить его.

– Ты отдавил ноги не только своей партнерше, но и всем соседним парам, за что был изгнан с позором? – предположила Фрея.

– Так вот что надо было вытворить, чтобы меня прогнали…

На самом деле, школьный бал на выпускном – тот еще бред. Считается, что это должно быть весело. Но нет. Твое время, занятое на подготовку к экзаменам, тратят еще и на разучивание вальса. На поиск пары в классе с неравным количеством учеников.

– Если так не хотел в этом участвовать – просто не пришел бы, – пожала плечами Фрея.

– Дело в том, что была одна девочка… – начал я.

Да, была одна девочка. Не то чтобы мы с ней сильно общались. Так, вечные товарищи по олимпиадному несчастью. Ну и иногда списывали друг у друга: она у меня – русский, а я у нее – физику. Можно сказать, симбиоз. Но дело не в нем. А в том, что все ее почему-то считали страшненькой. Может, из-за плохой кожи или слишком высокого роста. Может, из-за того, что обидно, когда девчонка лучше тебя понимает в физике и забивает тебе голы на физре. Словом, из-за каких-то таких глупостей ее бы и не позвали, навсегда испортив ей значимое событие, ведь ей хотелось. Очень хотелось. Я видел, как вспыхнула искорка в ее глазах, когда нам в первый раз сказали о бале, и как быстро эта искра угасла, когда она поняла, что ее не пригласят. Тогда я перегнулся через парту, дотянулся до ее плеча и позвал.

Это была не жалость. Хотя лучше бы, наверно, она. Все дело в том, как искрились ее глаза. Против такого я всегда оказываюсь беспомощен.

– Дай угадаю, ты в нее влюбился?

– Конечно, я в нее влюбился. Невозможно же было не.

Над нашей парой посмеивались. Особенно один парень, с которым мы вообще-то очень душевно, даже почти беззлобно до этого обменивались подколками. Он танцевал с самой красивой девочкой класса, но почему-то на нас смотрел больше, чем на нее.

А мне было плевать на всех, потому что у меня была лучшая на свете партнерша. Я влюбился в нее так сильно, что мне было плохо. И хорошо. И снова плохо. Потому что я знал: еще каких-то пара месяцев – и мы разъедемся по разным городам, чтобы никогда не увидеть друг друга.

– Нельзя было разъехаться вместе?

– Нет. Мы давно уже все решили, и оба были слишком целеустремленными, чтобы взять – и все переиграть.

Так она сама мне сказала. После того как мы станцевали этот проклятый вальс на выпускном. После того как я поцеловал ее в самом конце. После того как она поцеловала меня в ответ. Прямо перед тем, как мы навсегда расстались.

– В общем, меня бросили. И я решил, что напьюсь с горя, благо было с кем.

Решить-то я решил, даже пошел бродить по ночному городу в компании одноклассников и десятка бутылок чего-то спиртного. Но быстро понял, что пить я не хочу абсолютно. Потому что кто вообще драматично напивается с горя в компании веселых до неадекватности подростков? Да и дома бы за такое все мозги выполоскали. Так что я вместе со своим разбитым сердцем, как пастушья собака, следил за стадом баранов. Чтобы никто из этих баранов на дорогу под машины не вылез или с моста в реку не упал.

Один, правда, все же упал. Не с моста хотя бы, но в полупустую чашу фонтана, хорошо так уходившую вниз. Что не расшибся – чудо. Хотя пьяные подростки неуязвимы, что уж там.

– Доставать его пришлось мне как самому трезвому в компании.

– Представляю, как это было весело. – Фрея улыбалась, и даже намеки на тревогу ушли из ее глаз.

– О нет, и близко не стоит с твоими представлениями.

Ведь дальше началось самое интересное.

Потому что в фонтан свалился тот самый парень, что доставал меня из-за бала. Потому что он поссорился со своей самой-красивой-девочкой и напился до состояния нестояния. Ну и потому что высота чаши этого фонтана была выше моего роста, но понял я это только когда спрыгнул вниз.