Песня длиною в жизнь

Свет погас, его выключил невидимый работник. Комнату наполняли лишь шарканье ног, шум убираемых инструментов, скрип стульев и шепот голосов. Где-то скрипнула дверь. Эдит вытерла вспотевший лоб. Задумавшись, она направилась в сторону своей гримерной, медленно прокручивая в голове все, что относилось к репетиции. Она думала о том, что можно сделать, чтобы улучшить подачу песен, где требуются более выразительные жесты, где музыканты все еще играют не идеально…

— Мадам Пиаф!

Она остановилась в изумлении. Она все еще была слишком погружена в свои мысли. Ее преследовал призрак Ива Монтана? Она совсем не думала о нем.

— Мадемуазель Пиаф! — поправился молодой человек.

Его тон был удивительно мирным. Он вышел к ней из-за занавеса, висевшего за сценой. Ив Монтан собственной персоной, в неизменном дурацком клетчатом пиджаке. Все сомнения отпали. Тем не менее она подняла руку, чтобы убедиться, что это он. Ее пальцы слегка коснулись лацкана. Качество ткани, конечно, за это время не стало лучше. Она убрала руку и заставила себя изобразить на лице нейтральное выражение.

Ив Монтан заколебался, явно обеспокоенный тем, что она ничего не отвечает ему. Наконец он проговорил:

— Если ваше предложение относительно моей вокальной подготовки все еще в силе, то я согласен.

Радость разлилась по всему ее телу, а на губах расцвела улыбка. Она ничего не могла с этим поделать.

— Тем не менее тебе неприятно оттого, что ты должен будешь подчиняться женщине, — заметила она лукаво. — Не так ли?

— Нет, — он яростно помотал головой. — Нет, это не так. Вы знаете, я понял, в чем разница между нами. Я сидел в партере во время вашей репетиции и слышал, как вы поете. Вы можете делать то, чего я не умею, мадемуазель Пиаф. Вот почему я хочу учиться у вас.

— Эдит. Меня зовут Эдит.

— Ваше… ваше… предложение еще в силе?

«Конечно, в силе. Что за идиот!» — эти слова не были произнесены вслух. Впрочем, она и не похвалила его за решение, которое мог принять только умный парень. Она просто кивнула. А потом спонтанно пригласила его на ужин:

— Я с друзьями иду ужинать в ресторан La Bonne Franquette[33] на Бют-де-Монмартр. Встречаемся в десять. Пойдем с нами!

Он побледнел, потом покраснел, смутился, как маленький мальчик, открыл рот, но ничего не сказал. Однако его синие глаза сияли, как звездное небо. Чтобы положить конец его смущению, она отвернулась. Как раз вовремя, поскольку к ней спешили импресарио Монтана и несколько растерянный Лулу.

— Извините, что не уследил и он побеспокоил вас. Я не успел его остановить, — проговорил импресарио.

Она повернулась ко всем спиной.

— Мне пора работать, — бросила она Иву Монтану. — Увидимся позже.

La Bonne Franquette был респектабельным, несколько старомодным рестораном, который располагался в фахверковом доме, типичном для этого района. Дом этот, вероятно, блистал во время Прекрасной эпохи[34] и сразу после Великой войны, когда здешними завсегдатаями были Аристид Брюан[35], Тулуз-Лотрек, Золя, Моне и другие самые известные художники, писатели и поэты.

Стены заведения украшали фотографии его знаменитых гостей. Каждый раз Эдит удивлялась, как владелец сумел защитить все эти вещи от рук фрицев. Многолюдный ресторан с отличной кухней и умеренными ценами она знала с юности. Сначала она лишь прижималась носом к окошкам снаружи, потом стала здесь постоянной гостьей и пела для посетителей. В этот вечер она расположилась за длинным столом среди друзей и коллег. Ей нравилось вежливое обслуживание и изысканное вино, а также то, что ее узнавали другие гости. Некоторые из них осмелились подойти и попросить автограф. Анри сидел рядом с Эдит, пытаясь привлечь ее внимание, но ее взгляд упорно притягивался к другому концу стола.

От высокомерного молодого человека, бросившего когда-то вызов Эдит в ее гостиничном номере, почти ничего не осталось. Она даже пожалела, что подрезала ему крылья. Немного надменности сейчас ему бы не повредило. Ив Монтан явно чувствовал себя не в своей тарелке, было видно, что ему неловко и неуютно в его нелепом пиджаке. Кроме того, он явно никогда не сидел за столом, покрытым красивой скатертью, не пользовался льняными салфетками, тарелками разного размера и формы и столовыми приборами, предназначенными для многочисленных блюд меню. Забавляясь, она наблюдала, как он брал и отодвигал приборы, явно не зная, какую вилку использовать для закуски. Из-за его невежества она чувствовала себя за него ответственной.