Песня длиною в жизнь

Эдит с облегчением отметила, что свет снова погас, публика замолчала и начался собственно фильм. На экране появилось изображение старомодной театральной сцены, скрытой за занавесом. Зазвучала главная музыкальная тема. Затем возникли имена главных исполнителей, режиссера и, наконец, название фильма, написанное огромными буквами: LES ENFANTS DU PARADIS[72]…

Через три с лишним часа в кинотеатре снова зажегся свет. Ив сидел с довольным лицом, откинувшись на спинку кресла из красного бархата.

— Жизнь прекрасна, — пробормотал он. — Это самая важная фраза во всем фильме, она замечательна, особенно после тех ужасных кадров, которые мы видели до этого. Мне очень нравится.

— Жизнь прекрасна, — задумчиво повторила Эдит. — Жизнь розовая…

— Как ты пришла к мысли, что жизнь розовая? — спросил Ив. — Я думаю, что ты все же немного преувеличиваешь.

— Не так важно, прекрасна жизнь или она розовая, — возразила Эдит. — По факту это одно и то же.

— Простите, вы не будете столь любезны? — решительно проговорил некий господин, который сидел в том же ряду, но уже успел встать с места. Позади него и его товарища образовалась очередь. Публика не могла пройти мимо Эдит и Ива, которые по-прежнему сидели. — Не могли бы вы нас пропустить?

— Пропустить? Конечно. Пожалуйста, простите. — Ив вскочил и дружелюбно улыбнулся мужчине.

— Вы Ив Монтан! — закричала какая-то женщина неподалеку.

Улыбка Ива стала шире. Он не сдвинулся с места и стоял, расставив ноги в узком проходе между стульями и продолжая преграждать путь другим людям.

— Пропусти их, дорогой, — попросила Эдит. Она тоже встала и взяла его за руку. Эдит снова подумала о том, почему Арлетти не было на премьере. Что же произошло с этой знаменитой актрисой? Ее даже не пустили на столь важное мероприятие. — Пойдем. Мне срочно нужен бокал шампанского.

Она втянула голову в плечи, надеясь, что ее не узнают и не заставят вступить в разговор.

В фойе и под большим навесом, освещенным бесчисленными лампочками, образовалась давка, на улице образовалась пробка из автомобилей, так же как после премьеры Эдит и Ива в «Л’Этуаль».

Завтра, когда они дадут концерт уже в новом зале, их ждет повторение успеха. Обычно Эдит лишь изредка наблюдала за прибывающими и уходящими зрителями, поскольку находилась за кулисами или готовилась к выступлению в гримерке, но автомобильная пробка перед театром всегда была для нее волнующим знаком успеха.

Пока она ожидала такси, стоя рядом с Ивом, ее глаза бесцельно блуждали по толпе. Внезапно она почувствовала на себе чей-то взгляд. Она привыкла, что поклонники смотрят на нее, но тут было что-то другое. Она изумленно огляделась кругом, но не увидела ничего необычного. Вдруг взгляд ее задержался на человеке, который стоял перед афишами в окнах кинотеатра. Этого мужчину в темном поношенном пальто она заметила не только потому, что он смотрел прямо на нее, но и потому, что на его медно-рыжие волосы падал свет, буквально заставляя их светиться.

У нее екнуло сердце. Она не могла ошибиться. Это был Норберт Гланцберг.

— Подожди меня, — крикнула она Иву уже на бегу, спеша к старому другу. Она оттолкнула в сторону людей, стоявших на ее пути, и побежала, застучав каблуками по асфальту.

— Эдит! — Гланцберг раскинул руки и крепко прижал ее к себе.

— Ноно, как ты? Что ты здесь делаешь? Ты знаешь, что я ищу тебя уже несколько месяцев?

Ее вопросы стихли лишь тогда, когда она уткнулась носом в пахнущую нафталином и сыростью грубую шерстяную ткань его пальто.

— Я пытаюсь вернуть обратно свою жизнь, — сказал он, и его язвительный тон как бы намекнул на то, что пока еще ничего не получилось. Его французский не улучшился, посмеялась она про себя, он по-прежнему говорил с жестким немецким акцентом.

— Почему ты не связался со мной?

— Я хотел. Но откуда мне было знать, где ты сейчас? Кроме того, я занят тем, что собираю воедино свои произведения. Ты знаешь, у меня украли музыку, все эти Трене, Шевалье, кто там еще…

Он заговорил резким от волнения голосом, но вдруг прервался. Это выглядело так, будто где-то вдали, за Триумфальной аркой, он увидел написанные в воздухе ноты.

А Эдит тем временем спрашивала себя: насколько важным для него был вопрос борьбы с плагиатом и почему он не мог узнать, где именно в Париже проживает Эдит Пиаф? Адрес «Альсины» она оставила той милой женщине из Варилеса. А ведь он там был и, похоже, чувствовал себя лучше, чем это могло бы показаться.

Эдит была необыкновенно рада встрече и от всего сердца захотела как-то помочь старому другу.

— Тебе непременно нужно встретиться с Анри Конте. Я устрою это для тебя, Ноно. Он напишет замечательный текст для этого произведения, которое мы получили назад от музыкального издательства. А я спою твою песню…

— Я сейчас работаю с Рене Леба[73], — обронил он. — Я аккомпанирую ей на пианино.

— О… — Эдит глубоко вздохнула.