Пьесы

М а к к е н з и. Арестовать за превышение власти и произвол. Сегодня же, сейчас, немедленно! (Подходит к Наташе.) Дитя мое, извините, я глубоко возмущен. Садитесь, прошу вас. Я генерал армии Соединенных Штатов.

Н а т а ш а. Вижу.

М а к к е н з и. И командирован сюда правительством, чтобы выяснить во всем объеме вопрос о перемешенных лицах. Я в ужасе от того, что сейчас узнал! Ведь вас освободили наши войска, не так ли?

Н а т а ш а. Да, нас освободили американцы. Мы встретили их как братьев. И они вели себя как братья…

М а к к е н з и. Я счастлив это слышать!

Н а т а ш а. Да, это были добрые, честные, веселые ребята. Мы тай благодарны-им! Мы вместе праздновали победу, они помогали нам всем чем могли. Мы никогда их не забудем!

М а к к е н з и. Понимаю.

Н а т а ш а. Потом появились совсем другие американцы… И начался этот ужас! (Плачет.) Нас заключили в лагерь, держат за колючей проволокой, как преступников. Потом… Потом… (Плачет.)

М а к к е н з и. Успокойтесь, прошу вас! Слушайте, полковник, и пусть вам будет стыдно!

Г р е й в у д. Виноват.

М а к к е н з и. Кто из комсомольской организации арестован кроме вас? Я немедленно приму меры.

Наташа молчит.

И р м а. Она все отрицает, хотя является членом комитета!

М а к к е н з и. Это ее право. Дитя мое, если вы даже член комитета, вам ничто не угрожает. У нас свобода совести, свобода печати, свобода слова.

Н а т а ш а. Почему же нас не пускают домой?

М а к к е н з и. Для этого я и приехал, Наташа. Недавно я перечитывал «Войну и мир» вашего гениального Толстого. Помните Наташу Ростову? Ее первый бал? Ее первую любовь? Ее первое горе? Помните?

Н а т а ш а. Да-да, помню. Я читала давно, еще девочкой, еще дома. И, вероятно, тогда еще не все понимала. Но потом, когда у меня на глазах убили бабушку и нас вывезли в Германию, я быстро повзрослела, генерал. Нам искалечили детство, но память мы не потеряли. (У нее дрожит голос.) Мы помним мы все хорошо помним!

М а к к е н з и. Это делает вам честь, дитя мое. Успокойтесь, все будет хорошо. Мы скоро вернем вас на родину. А пока мне хочется сделать вам приятное. У вас, как я слышал, есть друг.

Наташа вспыхивает.

М а к к е н з и. Юрий Морозов. Хотите его повидать?

Н а т а ш а. Спасибо вам, спасибо! (Опуская глаза.) Откуда вы знаете?

М а к к е н з и. Слышал… У меня есть дочь ваших лет. И я подозреваю, у нее тоже есть любимый. Ну что вы смущаетесь? Полковник, устройте Наташе свидание с ее другом. Можно сейчас.

Н а т а ш а. Да… Но у меня такой вид…

М а к к е н з и. Фрау Ирма, пройдите с Наташей, пусть она приведет себя в порядок, а потом встретится со своим парнем.

И р м а. Идемте, Наташа.

Н а т а ш а  и  И р м а  уходят.

М а к к е н з и. Хорошая штука юность, Грейвуд! Даже в подвале. Теперь я не сомневаюсь в том, что найду с ней общий язык, что, приехав в Москву, она будет на нас работать, хотя бы из любви к этому парню. Мы оставим его здесь как залог. Теперь подумаем о вашем резервном ходе. Позовите его сюда.

Г р е й в у д (поднимая трубку домофона). Ирма, пришлите сюда вашего мужа. (Кладет трубку.) Любопытный тип. Он был в Освенциме правой рукой знаменитого Гесса, которого мы выдали полякам. В Освенциме он и женился на Ирме. У него было прозвище Железный Генрих.

М а к к е н з и. Да, такова наша гвардия, приятель. С какой сволочью приходится работать!

Раздается стук в дверь.

Г р е й в у д. Войдите!

На пороге появляется  Г е н р и х  В у н д, высокий, худой человек с дергающимся лицом.

В у н д. Явился по вашему приказанию, герр оберст!

Г р е й в у д. С вами хочет познакомиться генерал.

Вунд щелкает каблуками.

М а к к е н з и. Да-да, садитесь, пожалуйста, Вунд. Ну, Железный Генрих, как дела?

В у н д. Если вы говорите об этом русском мальчишке, герр генерал, то…

М а к к е н з и  вопрошающе глядит на Грейвуда.

Г р е й в у д. Ему поручена обработка Юрия Морозова.

М а к к е н з и. Ну и как, Вунд?

В у н д. Он еще держится, герр генерал, но дело идет к финишу. Я делаю все, что могу.

М а к к е н з и. Значит, пока плохо делаете. Зря мы вас спасли, Железный Генрих.

В у н д. Я докажу обратное, герр генерал!

Г р е й в у д. Мы решили дать вам возможность доказать это, Вунд. Скажите, вы ведь сидели в одной камере с этим Гессом, бывшим начальником лагеря Освенцима?

В у н д. Так точно.

Г р е й в у д. В Освенциме вы были его правой рукой?

В у н д. Так точно. Был.

Г р е й в у д. Нам пришлось выдать Гесса полякам.

Вунд вздрагивает.

Что с вами?

В у н д. Я ему не завидую.

Г р е й в у д. Вы следите по газетам за отчетами о процессе главных военных преступников?

В у н д. Так точно. Слежу.

Г р е й в у д. Вчерашний отчет читали?

В у н д. Да. Я не спал всю ночь. Вся моя надежда на вас!