Пьесы

Лепорелло. У Шекспира. А гляди, кем он оказался… Но мы отвлеклись… Значит, у Вильяма Шекспира есть такая фраза. (Визгливо.) Пошла фраза: «Есть многое на свете, друг Горацио, чего не снилось нашим мудрецам». Мысль понятна? Интеллигент, он всегда должен допускать возможность чудесного. Ты же интеллигент, папочка, у тебя образование высшее, ты вон в теннис играешь. Короче, в мысли на расстоянии можешь поверить? (Кричит.) Не задумывайся! Можешь или нет?

Командор (растерянно). Ну… могу…

Лепорелло. А в жизнь на других планетах?

Командор. Могу.

Лепорелло. Ну, а в Дон Жуана? Вот сейчас откроется дверь и войдет!

Командор (ошалело). Могу.

Лепорелло (целует его).

Тогда все спокойно. Короче, эти розы и послал Дон Жуан.

Командор. Ты что же хулиганишь? Я же с тобой как с человеком…

Лепорелло (печально). А еще говорили — можете поверить… Эх вы! Ну пусть супруга ваша, раскрасавица, нас рассудит. (Кричит.) Анюта!

Командор. Да какая она тебе Анюта?! Ты что сегодня — свихнулся?

Лепорелло (мрачно). А за грудки не хватай, а то я тебя так схвачу.

Командор в изумлении опустил руки, входит Анна.

Мы сейчас спорим с супругом вашим: я говорю, что Дон Жуан есть, а он не верит. Я говорю — а кто же розы вам прислал — сто шестьдесят штук, а он опять не верит. И чтобы окончательно убедить его, я вам сейчас письмо вручу.

Анна. Какое письмо?

Лепорелло. От Дон Жуана.

Командор.

Мерзавец! (Вскочил, схватился за сердце и опускается на стул.)

Анна. Что с тобой, Ваня? Леппо Карлович, на помощь!

Лепорелло. Не обращайте внимания… это у него от роз. В шестнадцатом веке, когда он был Командором, это у него тоже случилось в Бургундии. У него аллергия к розам. Сейчас пройдет.

Анна. Вы… вы…

Лепорелло (визгливо). Пошла надпись на письме! Внимание! «Анне от Д. Ж.», что означает в переводе: «Донне Анне от Дон Жуана».

Вечереет. Дон Жуан и Лепорелло.

Лепорелло. Сто шестьдесят роз — потрясли! С письмом было похуже: разодрала в клочки, не читая. А тут очнись Командор Иван Иваныч — пришлось уносить ноги… Д. Ж. Ну что ж! Великолепно!

Лепорелло глядит в изумлении.

Наука любви сходна прежде всего с военной наукой. И оттого тут и там сходные правила. Например: «Возраст, способный к войне, подходящ и для дела Венеры. Жалок дряхлый боец, жалок влюбленный старик». То же и в тактике; Наполеон говорил мне, что самые удачные сражения начинаются, как правило, с неудачных выстрелов. И я замечу: самые удачные любовные победы начинались у меня…

Лепорелло. Ее дом, сударь. (Указывает.)

Д. Ж. (деловито). Окна?

Лепорелло. Второй цокольный этаж… Влезть легко, я подставлю спину, а вы со спины… фить — в комнату!

Д. Ж. (мрачно). Дождик собирается.

Лепорелло. Это есть.

Д. Ж. Проклятье! Период ухаживания — самый тяжкий период. «Мы рабы, а она госпожа. Лени Амур не признает, отойдите, ленивцы. Тяготы все собраны в стане любви. Будешь лежать под дождем из небесной струящейся тучи, будешь, несчастный, дремать, лежа на голой земле». Однако холодает и холодает. После такой жары… А я так легко простужаюсь, Лепорелло. Сорок девять все-таки. Интересно, когда погаснет свет?

Лепорелло. Вынужден вас огорчить. По моим сведениям, там сейчас гости с нашей работы: приемщица Дебора Савватеевна и ее муж Авенир Петрович — альпинист, золотой значкист ГТО. А они, как правило, обожают анекдоты. Как начнут…

Д. Ж. Дождик пошел, черт побери! А может, рискнуть и с ходу появиться перед нею? Ну, помнишь, как в Бургундии. Там сидело триста гостей…

Лепорелло.

Половину вам пришлось отправить на тот свет.

Д. Ж. Разве?

Лепорелло. Но убивать Дебору Савватеевну как-то… тем более у нее скоро пенсия, сударь.

Д. Ж. Проклятье! Гнусный дождик! И холодно, холодно!

Лепорелло. А может, за анекдоты и нам приняться? Вот ваш отец — Алонзо Хуфте Тенорио — вот был весельчак! Сколько знал анекдотов! За анекдоты его король сделал бароном! Помню, враги захватили его в плен и пытали, чтобы завладеть анекдотами. Но он не выдал им ни одного и умер молча, как герой.

Д. Ж. Заткнись! Такой мерзкой погоды не припомню.

Лепорелло. Ну что вы, сударь! В Риме в четвертом году новой эры в это время выпал снег, а вы только начали ухаживать тогда за Юлией-младшей.

Д. Ж. (чуть оживившись). Да, мы ехали тогда на носилках с Юлией. Она была равнодушная, я — пылал. И тут в носилках ей стало холодно, а на улице жгли поленья. Помнишь, что сделал я?

Лепорелло. Кажется, согрелись с нею у костра.

Д. Ж. Тупица! Я подошел к костру, приложил раскаленное полено к груди, и в пылании сожженной кожи на своей груди я отогрел ее озябшие руки. И в ту ночь, естественно… (Замолкает и грезит.)

Лепорелло. Грандиозно.