Пьесы

С а л и х о в. Нет, здоровье тех, кого он будет сегодня развозить по домам. Гелды, скажи-ка речь в честь нашего гостя, и пусть каждое твое слово будет как хороший глоток вина.

С а х а т о в. Лучшее слово — краткое, а лучший глоток — долгий.

Х а й ы т о в. Ур-ра!..

С а х а т о в (указывая на Хайытова). Вот и вся речь и больше не надо.

Клычев хочет что-то сказать.

Нет, нет! А еще ходатайствую перед тамадой — выдать Хайытову вина.

К л ы ч е в. Ходатайство удовлетворено. Хайытов, наливай себе!

Все пьют.

Х а й ы т о в (снова наливает себе). За здоровье тех, кого я сегодня повезу. (Пьет.)

О г у л б и к е  несет плов.

С а х а т о в. Где появляется плов, там все прочие блюда отступают с позором. (Запевает.)

Воздадим хвалу мы плову,Плов всем блюдам — голова.

Тост! (Глядя на Огулбике.) Прошу поднять бокалы за волшебные руки, которые приготовили это прекрасное блюдо! Хайытов, вот сейчас уместно закричать «ура».

Х а й ы т о в. Ур-ра!..

Все смеются.

О г у л б и к е. Спасибо всем! Если что не так — не взыщите.

Все пьют.

К л ы ч е в. Песня была, а вот танцев не было.

Х а й ы т о в. Я хочу! (Вскакивает.)

К л ы ч е в. Сядь! (Смотрит на Джерен.) Пусть станцует та, которая предназначена для этого самой природой.

Б а г т ы (кидается к Джерен). Джерен-джан!

В с е. «Пиала»! «Пиала»!

Сахатов подходит к Джерен и протягивает ей пиалу. Багты садится за рояль. Джерен танцует танец «Пиала», все хлопают в такт, аплодисменты.

С а х а т о в. Спасибо, Джерен! Я видел много красивых движений — движение песков в пустыне, волн на море, движение распускающегося лепестка, полет птицы, но самые красивые движения — это движения девушки. Желаю вам, Джерен, чтобы ваша жизнь с Батыром была красива, как ваш танец!

Все аплодируют.

Хорошо у тебя, товарищ Салихов! Давно я так не веселился. А сам ты чего-то скучный. Словно тень легла на твое лицо.

К л ы ч е в. То тень от тучи, которая нависла над его головой, а какой тучи, вам, товарищ редактор, хорошо известно.

С а х а т о в. А? (Смеется.) Догадываюсь. Зачем же так мрачно? Туча пройдет, и снова выглянет солнце, а? (Смеется.)

К л ы ч е в. Назар! Что я тебе говорил? Каков человек наш редактор! А ты было духом пал.

С а л и х о в. Как не пасть духом, когда целая газетная дивизия, или, как ее там, бригада, направила свои штыки против одного человека?

К л ы ч е в. Да, но ты забываешь, что есть редактор, наш мудрый товарищ Сахатов. Для него человек — это не конфета — сунул в рот и нет ее. (Ест конфету.) Что у нас, товарищи, главное, какой наш капитал самый ценный? Человек! Верно я говорю, товарищ Сахатов?

С а х а т о в. Верно, товарищ Клычев. (Смеется.)

К л ы ч е в (Салихову). Вот видишь? Всем известны твои заслуги. А заслуги — это не ягодка (берет изюм), проглотил и забыл. Верно я говорю, товарищ Сахатов?

С а х а т о в. Верно, товарищ Клычев. (Смеется.)

С а л и х о в. Спасибо, товарищ Сахатов! Ты возвращаешь мне здоровье! Поверь, я сам сознаю, что не без греха.

С а х а т о в. Как не сознавать? Двадцать тонн цемента — это не яблочко (берет с подноса яблоко), хам, и нет его, а? (Смеется, передает яблоко Клычеву.) А механизмы, брошенные под открытым небом? Тоже, как говорится, не фунт изюму. Жилые дома, наконец, в каком виде сдаются? Ведь жить будет в них советский человек — самый ценный капитал. А, товарищ Клычев? (Смеется.)

К л ы ч е в. Верно, товарищ Сахатов! И разумный вывод — ознакомить Салихова с материалами бригады, пусть примет к руководству.

С а х а т о в. Обязательно! Дня через два, от силы три…

С а л и х о в. Спасибо, товарищ Сахатов!

С а х а т о в. …Материалы будут напечатаны в газете.

Салихов и Клычев растерянно переглядываются.

Ну, что вы скисли? Хайытов, танцуй!

Х а й ы т о в. Он готов! Багты, лезгинку! Огулбике-эдже, нож!

Салихов и Клычев обескуражены. Багты играет лезгинку. Хайытов свирепо танцует, размахивая ножом, ему хлопают в такт. Сахатов не выдерживает и тоже идет плясать. В разгар танца встает перед Салиховым и машет рукой Багты и Хайытову, чтобы они остановились.

С а х а т о в. Салихов! Что ж ты приуныл? Куда это годится?

Хайытов уходит в угол, где он сидел в начале первого действия, и вскоре начинает дремать.