Пьесы, сценарии, инсценировки 1921-1935

Сомов. Ты становишься истеричкой — вот что! Это — потому, что у тебя нет детей.

Лидия. Детей не хочешь ты…

Сомов. И потому, что ты уже не любишь меня… я — знаю!

Лидия. Ничего не знаешь! Ни-че-го! Всегда бывает так: когда я говорю с тобой как с человеком — ты ведёшь меня в спальню.

Сомов. Неправда!

Лидия. И во всех романах — так: она заговорила с ним как с другом, а он сказал: раздевайся!..

Сомов. Стой, Лидия! Довольно! Слушай и — пойми. Ты… не глупа, ты должна понять. Молчи!.. Я двоедушен? Да! Иначе — нельзя! Невозможно жить иначе, преследуя ту великую цель, которую я поставил пред собой. Я — это я! Я — человек, уверенный в своей силе, в своём назначении. Я — из племени победителей…

Лидия. Крупный зверь?

Сомов. Роль побеждённого, роль пленника — не моя роль! Богомолов — старый идиот…

Лидия. Ты хочешь быть вождём, Наполеоном? Очень крупным?

Сомов. К чёрту…

Лидия. Не кричи…

Сомов. Лидия! То, что ты сказала, имеет для меня… огромное значение… Тебе надули в уши… Тебя хотят сделать врагом твоего мужа…

Лидия. Нет, Николай, ты — не крупный…

Сомов. Не смей шутить!

Лидия. Да — не кричи же!

Сомов. Ты должна подумать… Может быть, эта Арсеньева…

Лидия. Тише! Кто-то идёт…

(Пение за сценой. Оба слушают. Сомов закуривает папиросу, дрожат руки. Он отходит от жены, глядя на неё изумлённо и тревожно.)

Сомов. Как могло случиться, Лидия, что ты, вдруг…

(Слышно, что поют двое, Яропегов и Троеруков, на голос «Интернационала».)

Любовь считал он чистым вздором,Тра-та-та-та! Тра-та-та-та-а!Вдруг пред его учёным взоромОна предстала как мечта.

Сомов. Вот — слышишь? Вот — Виктор…

(Яропегов, Троеруков, за ними — Лисогонов, все трое сильно выпивши.)

Яропегов. Чета супругов при луне… Учитель — катай!

Троеруков. О, как завидно это мне!

(Лисогонов, пытаясь подняться, сел на лестнице.)

Яропегов. Браво, каналья! Лидочка — извини! Благодаря бога мы — выпили! Мы так весело выпили, что… вообще… выпили! Учитель истории… композитор — пой! На третий глас! Никола, слушай! Учитель — раз-два!

Троеруков.

Отречёмся от старого мира,Отряхнём его прах с наших ног.

Сомов. Прошу прекратить!.. Виктор — ты понимаешь…

Яропегов. Ни черта не понимаю! Страшно рад! Не хочу понимать!

Лидия(смеясь). Виктор! Вы с ума сошли!

Яропегов. Вот именно! Страшно рад. И почему нельзя петь? Разве кто-нибудь дрыхнет?

Сомов. Я прошу тебя…

Троеруков. Простите… Позвольте мне объяснить, я — учитель пения, пре-пода-ватель! Я говорю молодёжи: слова — чепуха! Смысл всегда в мелодии, в основной музыке души, в милой старинной музыке… бессмертной…

Яропегов(Сомовым). Это он — ловко! Это — не без ума! Это, брат, такая ракалья…

Троеруков. Хорошо, говорю я, церковь мы ликвидируем, но идея церковности, соборности, стадности… она — жива! (Смеётся.) Жива! Я учу владеть голосами… го-ло-совать. Голое — совать, совать голое слово! Я учу молодёжь.

Сомов. Послушайте! Довольно!

Яропегов. Нет, он — хитрая бестия! Ты — пойми: совать в жизнь пустое, голое слово, а? Замечательно придумал, негодяй! Учитель! Ты — негодяй?

Троеруков. Да!

Яропегов. Видишь — сам понимает! Самосознание, брат… Чёрт знает, как интересно! Лида — интересно?

Лидия. Страшно интересно!

Троеруков. Я — негодяй, да! Я не гожусь в рабы д-дикарей…

(Лидия хохочет.)

Сомов(Троерукову)

. Вон отсюда! Пьяный дурак!

(Анна идёт.)

Троеруков. Н-нет, не дурак! И — меня нельзя оскорбить…

Анна(строго). Господа! Вы слишком шумно веселитесь…

Яропегов. Одолевает радость бытия…

Троеруков. Вот — Анна Николаевна, она знает, что я не оскудел! Троеруков — не оскудел! Он может бороться, он способен мстить… Его стиснули — он стал крепче! Трагическое веселье, Анна Николаевна. Веселье глубокого отчаяния.

Анна. Я понимаю, но не забывайте, что мы живём в окружении врагов.

Сомов. Я прошу тебя, Виктор, — уведи этого шута!

Яропегов. Слушаю. Я — тоже шут! Беспризорные, за мной! Учитель — шагом марш! Пой.

Троеруков. Я очень прошу…

Яропегов. Никто, брат, ни черта не даст! Пой! (Поёт.)

Отречёмся от старого мираИ полезем гуськом под кровать.

Троеруков. Саша Чёрный сочинил, гениальный Саша, талантливейший! Аверченко… Гениальный! «Сатирикон» — а? Где все они, где? Никого нет, ничего! Всё погибло…