Петербург. История и современность. Избранные очерки

В 1921 году Гревсы переехали с 14-й линии в бывший доходный дом гр. А. А. Стенбок-Фермора на углу Тучковой набережной и Тучкова переулка (современный адрес этого дома – наб. Макарова, 20/17). Здесь они прожили до середины 1924 года. Это был тяжелый период в жизни Ивана Михайловича. В июне 1923 года его уволили из Петроградского университета. Потеря кафедры, которую он возглавлял в течение двадцати лет, была для Гревса сильнейшим ударом. Несколько ближайших учеников – Г. П. Федотов, Л. П. Карсавин, Н. П. Оттокар – оказались в эмиграции. В сентябре 1924 года закрыли Петроградский экскурсионный институт…

Предпоследний адрес Гревса – 9-я линия В. О., 48. В квартире № 15 на третьем этаже лицевого флигеля он жил с 1924-го до второй половины 1940 года. Этот шестиэтажный доходный дом купца М. П. Новожилова построен в 1910–1911 годах по проекту архитектора М. Ф. Еремеева.

Летом 1925 года Гревс был избран членом Центрального бюро краеведения (ЦБК). Ленинградский научно-методический центр этой общественной организации, с 1922 года координировавшей краеведческую работу в стране, размещался в помещениях Академии истории материальной культуры в Мраморном дворце (Миллионная ул., 5/1). До 1927 года возглавлял ЦБК академик С. Ф. Ольденбург, близкий друг Гревса со времен зарождения «Приютинского братства». Иван Михайлович возглавил методический отдел ЦБК, разрабатывал концепцию «гуманитарного краеведения».

В 1929 году начались аресты краеведов по сфабрикованному «Делу о контрреволюционной группировке в ЦБК». Были арестованы и осуждены Н. П. Анциферов, Г. А. Штерн, Г. Э. Петри и другие ученики и сотрудники Гревса. Его самого в 1927–1930 годах неоднократно вызывали в ЛенОГПУ (Гороховая ул., 2/6) к старшему следователю А. Р. Стромину на допросы по делу кружка «Воскресенье».[259]

Гревс, лишившийся в 1929 году работы в ЦБК, некоторое время заведовал библиотекой Академии истории материальной культуры, фактически жил случайными литературными заработками, главным образом переводами. Только в 1934 году старый профессор вернулся в Ленинградский университет, где до конца своих дней преподавал на кафедре средних веков исторического факультета (Менделеевская линия, 5). В 1938 году ему была присвоена ученая степень доктора исторических наук. Здесь в мае 1940 года сотрудники истфака, многие из которых были его учениками, отметили 80-летие своего Padre.

В последние годы жизни Гревс занимался подготовкой двухтомных «Очерков по истории римского землевладения» и написал научно-популярную монографию о римском историке Таците, которая была издана в 1946 году, уже после смерти ученого.

В сентябре 1940 года Гревсы переехали с 9-й линии в небольшую квартиру по адресу: 21-я линия, 16, кв. 58. Здесь Иван Михайлович Гревс скончался 16 мая 1941 года, в 81-й день своего рождения. Похоронили ученого на Дибичевой дорожке Волковского лютеранского кладбища.[260]

Петербургские адреса Н. П. Анциферова

Основные вехи жизни и творчества Николая Павловича Анциферова, наряду с его некоторыми петербургскими адресами, установлены и названы в работах А. И. Добкина,[261] А. М. Конечного и К. А. Кумпан,

[262] других исследователей. При этом элементарные факты биографии автора «Души Петербурга», начиная с даты его рождения в усадьбе Софиевка Уманского уезда Киевской губернии, остаются не до конца выясненными.

Так, А. М. Конечный и К. А. Кумпан, ссылаясь на запись в метрической книге города Умани, настаивают, что это 13 (25) июля 1889 года.[263] А. И. Добкин, опираясь на свидетельство самого Н. П. Анциферова, приводит иную дату – 30 июля (11 августа) 1889 года,[264] которую, видимо, следует признать более достоверной.[265]

Другой пример. Самый ранний из петербургских адресов Анциферова, упоминаемый исследователями, – Большая Спасская (ныне – Красного Курсанта) ул., 9-Б.[266] Между тем известно, что этот доходный дом построен арх. П. Н. Батуевым в 1912 году,[267] – через четыре года после переезда Екатерины Максимовны и Николая Анциферовых из Киева в столицу. Вопрос о том, где они жили до того, как поселились на Большой Спасской, остается открытым. Список «белых пятен» такого рода довольно пространен. Значительную часть из них можно «закрыть», обратившись к воспоминаниям самого Анциферова,[268] которые и послужили базовым источником для нашего исследования.