Петербургский сыск. 1874 год, апрель

– Иван Иванович, – Путилин потряс бумагой, – я понимаю, что вы – не литератор, но расскажите, как произошло всё?

– Ничего особенного, – надворный советник на столе перекладывал с места на место бумаги, – в первый день я понял, что Полевой у Матрёны по тому, как она обеспокоилась появлением сторонних людей рядом со своим домом. Тем более, что во втором этаже кто—то стоял и из—за занавески наблюдал за нами.

– Кто ж такой глазастый?

– Агент Сергеев.

– Молодец, а далее, – торопил начальник сыскной полиции.

– Хоть весна, но ночи ныне холодные стоят, пришлось немного промёрзнуть, но это стоило ожиданий. Никто из дома не выходил, а только в полночь явился мужчина, разглядеть не было возможности, но по росту, вроде бы, не Полевой. Утром, на самом рассвете я решил, что пора приниматься за стройку, вот и поехали на подводах мимо криворучинского дома. Я даже не ожидал, что в эту самую минуту из дверей выйдут два человека, один остановился и с форсом зажёг спичку, хотел прикурить, но не учёл, что осветил своё лицо. Пришлось быстро решать, что делать, благо они, эти двое стояли рядом с нашими подводами, я прыгнул на незнакомца, Сергеев на Полевого. Они явно такого развития событий не ожидали, поэтому только Барбазанов сделал попытку к сопротивлению, но был связан остальными агентами.

– Лихо, а если бы Полевой успел выхватить пистолет? – С укоризной покачал головой Путилин.

– Ну, не успел же, – оправдывался Соловьёв.

– Иван Иваныч, благо, что закончилось так, – Иван Дмитриевич подбирал слово, – бескровно, а если…

– Иван Дмитрич, – сделал слабую попытку ещё раз возразить.

– Вы, Иван Иванович, в отличие от Жукова, старше его, имеете опыт, но не делайте более таких безрассудных поступков. Хорошо, что вами, наконец—то, задержан Барбазанов, но мне вы дороги в первую очередь не как сыскной агент и чиновник по поручениям, а в первую очередь, как человек, на которого я могу положиться, – Иван Дмитриевич вышел из комнаты, унося в руке докладную записку надворного советника.

Через четверть часа в кабинет Путилина постучал Иван Иванович.

– Я…

– Не надо, – поднял руку начальник сыскной полиции, словно хотел поставить точку в прошлом разговоре, – вы допрашивали Полевого и второго задержанного?

– Нет, они сидят в противоположенных камерах.

– Хорошо, у второго были при себе документы?

– Паспорт на имя псковского мещанина Ивана Леонтьевича Боровикова, видимо украденный.

– По приметам не опознали?

– К сожалению, нет.

– Ясненько, – тяжело вздохнул Путилин, – вы уж простите за ворчание.

– Иван Дмитрич! Чем мне далее заниматься? Полевым?

– Нет уж, пусть посидит до вечера, подумает о жизни, а вы распорядитесь, чтобы привели второго.

– Хорошо.

– Вы займитесь снова мякотинским делом, толчёмся на месте, словно слепые котята и ни взад, ни вперёд, взгляните свежим взглядом.

– Неужели никакого продвижения?

– В том—то и дело, что никакого, так распорядитесь, Иван Иваныч.

– Непременно.

На незнакомце было новое платье, какие в обычае носят мещане, но видно, что не приспособлен такое носить, как говорят, приладь седло к корове, так конём всё равно не станет. Так и крестьянина одень, хоть в княжеские одежды, не с тем достоинством и простотой носить будет, а здесь не то, чтобы небрежность, а что—то иное.

– Садитесь, – Путилин указал на стул по другую сторону стола и заглянул в паспорт, который держал в руке, – господин Елисеев, разговор, я думаю, нам предстоит долгий, так что присаживайтесь.

Незнакомец смотрел непонимающими глазами, только спустя минуту сообразил, что это его приглашает полицейский начальник присесть. Видимо, промелькнуло в голове Ивана Дмитриевича, не привык к новому имени.

– Премного благодарен.

– Голубчик, – Путилин обратился к стоящему в дверях полицейскому, приведшему задержанного, – будь любезен, принеси нам горячего чаю. Думаю, не откажитесь, – сделал паузу, – не ведаю имени—отчества, – посмотрел на незнакомца.

– Егор Тимофеевич, – быстро ответил задержанный, но тут же прикусил язык, он и позабыл, кто он теперь по паспорту.

Иван Дмитриевич сделал вид, что не заметил оплошности.

– Принеси нам с Егором Тимофеевичем чаю, – и умолк пока дверь не отворилась и полицейский принёс на подносе два стакана и тарелку с сушками.

– Вот, другое дело, угощайтесь, – он пододвинул стакан Елисееву, который как—то неловко оправил пиджак и пригладил ладонью волосы.

– Благодарствую.

– Давно в столице? – Спросил начальник сыска.

– Так вчерась поздно приехамши?

– По делам или как?

– По этим, как его, – собеседник сморщил лоб, вспоминая слово, – кормическим.

– Чем занимаетесь?

– Ась?

– Торгуете или финансовой части?

– Торгую.

– Каким товаром?

– Сеном, пашеницей, мясом, помаленьку всем.

– Понятно, а что ж во Пскове торговля не идёт?

– Во Пскове? – Удивился задержанный.

– Да, во Пскове.

– Дак, не шибко, выгоду блюсти, однако, надо, вот и приходится разъезжать да крутиться.

– Не без этого, позвольте полюбопытствовать, много ли ездите и куда?

– Да всё по питербурхской губернии.

– Кстати, с кем вы сегодня утром были?

– Со знакомцем.

– Как кличут вашего знакомца?