Петербургское действо

— Такъ, что если бы, началъ Гольцъ, опустивъ глаза, — если бы я попросилъ васъ употребить ваше искусство, ваше кокетство, чтобы сблизиться, сойдтись совершенно съ человкомъ крайне непригляднымъ, некрасивымъ и ради высшихъ цлей отдаться ему… то вы согласитесь! Я надюсь, что нечего говорить ясне!

— Я васъ понимаю и отвчаю: да и да! И отвчаю искренно. Наконецъ, это будетъ мн даже не трудно, такъ какъ прямая выгода отъ этого будетъ самой мн.

— Само собой разумется. Но знаете-ли вы, графиня, понимаете-ли вы, какая это сила — нашъ союзъ! Догадываетесь-ли вы, что мы современемъ можемъ быть въ состояніи уничтожать и созидать герцогства, королевства… Вы безъ меня — красавица, кокетка… но и только… Я безъ васъ искуссный дипломатъ, но и только… Мы оба, вмст, если только все пойдетъ, какъ имю основанія надяться… мы — великая сила… Архимедовъ рычагъ… Ну, вы этого не понимаете… И такъ союзъ на жизнь и на смерть!..

— Зачмъ такія страшныя вещи! разсмялась Маргарита — Скажемъ лучше: на жизнь и на власть…

Посолъ и красавица весело разстались…

V

Въ дом Тюфякиныхъ была прежняя тишина и скука. Ни Гарина, ни княжны не здили никуда, у нихъ же только изрдка бывали гости. Но такъ какъ всякій знакомый замчалъ, что въ семь что-то не ладится, всякому бывало неловко и скучно, то вскор эти посщенія превратились окончательно. Единственный человкъ, который бывалъ чуть не всякій день, былъ новый пріятель Гариной, а въ особенности Василька, лейбъ-компанецъ Квасовъ. Тетка была по-прежнему постоянно угрюма и задумчива, и только одинъ Акимъ Акимовичъ могъ разшевелить ее и привести если не въ веселое, то въ боле оживленное состояніе духа.

На оминой недл Гарина пробовала объясниться съ Настей и съ «киргизомъ». Князь Глбъ и племянница, успвшіе сговориться, признались тетк просто и искренно въ томъ, что Настя часто и подолгу бывала у брата на квартир.

— Неужели теб было веселй сидть у этого вертопраха, чмъ въ гостяхъ? спросила тетка.

Настя объяснила, что у брата бывали иногда голштинскіе офицеры и что одинъ изъ нихъ ее очень забавлялъ. При этомъ она прибавила, что офицеръ этотъ все-таки ей не нравится на столько, чтобы она согласилась выйдти за него замужъ.

— Да онъ и не нашей вры, тетушка, объяснила Настя, — стало быть за него и нельзя идти замужъ.

Все это, разумется, былъ вымыселъ, но Гарина поврила.

За объясненіе съ княземъ Тюфякинымъ опекунша взялась совсмъ иначе. Она начала бесду со словъ:

— Ужь такъ и быть! На праздникахъ я теб ничего не дала, такъ теперь дамъ.

Гарина вынесла племянницу пятьдесятъ червонцевъ и будто бы кстати заговорила о томъ, что сндало ее за послднее время.

— Ну, вотъ теб деньги, вертопрахъ. A все-жъ таки я на тебя сердита.

И понемногу Гарина свела бесду на то, что наиболе озабочивало ее. Она была слишкомъ прямая женщина, чтобы умть хитрить незамтно и искуссно, князь тотчасъ же догадался, за что онъ получилъ деньги, и подумалъ:

«Старая думаетъ, дала горсть червонцевъ, такъ я самого себя сейчасъ ей продамъ».

Князь, которому ложь и игра были послднимъ дломъ, на этотъ разъ съигралъ особенно искуссно и совершенно успокоилъ тетку.

— Велика бда, что сестра бывала на моей квартир. Нашли вы чмъ безпокоиться! изумился онъ.

Но въ начал этой бесды князь все-таки немножко смущался. И только одинъ вопросъ тетки сразу сдлалъ его веселымъ. Князь успокоился вполн, догадавшись, что тетка въ сущности лучшаго о немъ мннія, нежели онъ думалъ и боялся.

— Скажи мн по совсти, побожись вотъ передъ иконой святой, что ты не солжешь, спросила Гарина. — Съ кмъ ты Настю у себя сводилъ?

Этотъ именно вопросъ объяснилъ князю все и успокоилъ его. Онъ сталъ клясться и божиться, и могъ, конечно, клясться, что у него никого не бывало. И это была правда.

— A одинъ голштинскій офицеръ, про котораго Настя сказывала?

— Да онъ всего четыре раза и былъ, это она такъ похвастала.

И Тюфякинъ такъ клялся, что у него на квартир Настя ни съ кмъ не видалась, кром какъ съ нимъ, да съ однимъ евреемъ, что Гарина не могла не поврить.

Осталось только одно сомнніе, почему Настя не хотла говть, но и на это нашелся отвтъ у князя, да вдобавокъ такой, который былъ вдвойн выгоденъ.

«Однимъ камешкомъ двухъ воробьевъ убью!» подумалъ князь.

И онъ подробно объяснилъ тетк, что такъ какъ онъ постоянно нуждается въ деньгахъ и дошелъ до того, что не знаетъ что длать и какъ прожить, то Настя, не имвшая сама денегъ, ршилась выручить его изъ бды не совсмъ чистымъ образомъ. Одна пріятельница передала ей сколько-то червонцевъ съ порученіемъ что-то купить, а Настя изъ жалости отдала ему эти деньги и сказана пріятельниц, что потеряла ихъ и когда нибудь возвратитъ.

— Стало быть, выходитъ, что она изъ жалости ко мн чуть не украла. Такъ какъ-же ей было тогда говть, сами посудите, закончилъ князь.

Гарина одновременно и пришла въ ужасъ, и обрадовалась. Дло было поправимое. Въ тотъ же вечеръ князь искренно хохоталъ вмст съ Настей о томъ, какъ они одурачили тетку. Даже деньги, будто бы потерянныя Настей, были получены отъ тетки и перешли, конечно, въ карманъ своднаго брата.