Петля для губернатора

– Не спорю, – согласился Маслов и, запустив руку в недра своей растрепанной бороды, энергично поскреб шею. – А кого прикажешь лечить?

– Меня, например, – проворчал майор. – Помираю ведь прямо на твоих глазах.

– А, – сказал Маслов, – понятно.

Он сунулся в тумбу письменного стола, некоторое время звякал там стеклом, пыхтел и чем-то аппетитно булькал, после чего вновь вынырнул на поверхность и поставил перед Губановым мензурку, до краев наполненную прозрачной жидкостью. Губанов поспешно протянул дрожащую руку и залпом выплеснул содержимое мензурки в рот. Он покраснел, глаза его угрожающе выпучились, и Маслов торопливо подвинул к нему графин с водой. Губанов схватил графин и припал к нему, как путник, трое суток блуждавший в сердце Сахары. Он булькал и захлебывался, вода, пузырясь, стекала по его подбородку за ворот несвежей рубашки.

Наконец он со стуком поставил наполовину опустошенный графин на место, утерся рукавом и шумно перевел дыхание.

– Отравитель, – просипел он неожиданно севшим голосом. – Неужели нельзя было предупредить, что неразведенный?

– Вчера ты хлестал его, как воду, – напомнил Маслов.

– Так то вчера, – возразил Губанов.

– Смотри, – предупредил его приятель, – как бы мне не пришлось выделять вам палату на двоих.

– Ого, – Губанов перестал пыхтеть и утираться и с интересом уставился на собеседника. – А ты, я вижу, уже освоился с ролью хозяина.

Борода доктора ехидно шевельнулась. Рта его было не разглядеть под нависающими усами, но майор готов был поклясться, что Маслов саркастически улыбается.

– А у тебя есть на примете другая кандидатура? – спросил доктор и ткнул указательным пальцем в переносицу, поправляя очки. – Меня в последнее время почему-то все время мучают сомнения. Я хотел обсудить это вчера, но ты как-то очень быстро окосел…

– Я устал, – перебил его Губанов – Тебя бы на недельку в мою шкуру.

– ..и потом, здесь все время крутился этот твой Кацнельсон, – невозмутимо закончил Маслов с таким видом, словно Губанов вообще ничего не говорил. – Ну как, голове полегчало или ты хочешь еще добавить?

– Хочу, – честно признался Губанов, – но не буду. Знаешь народную мудрость? Она гласит, что неосторожный опохмел приводит к длительному запою.

– Это не народная мудрость, а медицинский факт, – поправил Маслов. – Ты уверен, что больше не хочешь? В конце концов, я не прочь присоединиться.

– Уволь, – после короткого раздумья отказался Губанов. – Дел действительно невпроворот. Кручусь, как белка в колесе, вот и вырубился вчера. " – Да, ты похудел, – согласился Маслов.

– На себя посмотри. Так о чем ты хотел со мной поговорить?

– Это не к спеху. По крайней мере до вечера подождет. Ты освободишься к вечеру?

– Постараюсь, – сказал Губанов, – но не обещаю. Ты имеешь в виду что-нибудь серьезное?

– Мне кажется, что да, – ответил Маслов, осторожно просовывая в узкую щель между усами и бородой фильтр сигареты. – А на самом деле может оказаться, что нет. Я плоховато разбираюсь в вопросах строительства, потому и решил посоветоваться с тобой.

– А я что, архитектор? Вон Кацнельсон целый день на площадке, посоветовался бы с ним.

– Нет, – твердо и многозначительно сказал Маслов, – с Кацнельсоном я об этом разговаривать не стану.., по крайней мере, не в первую очередь.

– Как интере-е-есно, – пропел Губанов, которому на самом деле вовсе не было интересно. Доктор Маслов был его старинным приятелем, но теперь вдруг выяснилось, что клоунская внешность доктора обманула и его. Айболит на поверку оказался гораздо умнее, чем можно было предположить, и обладал недюжинной практической сметкой, в чем его вообще нельзя было заподозрить по внешнему виду. – Как интересно, – повторил майор и хотел добавить что-то еще, но тут внизу, за железными воротами в ограждавшем строящийся объект дощатом заборе пронзительно заныл автомобильный сигнал. Кто-то бешено давил на клаксон, посылая серии гудков, состоявшие из одного длинного и трех коротких сигналов. Губанов вспомнил, что в правилах дорожного движения такая серия служит сигналом общей тревоги, а в азбуке Морзе соответствует букве “Б”.

Маслов, забыв о незакуренной сигарете, лихо крутнулся вместе с креслом и сунулся к оконному стеклу.

Губанов, морщась от слишком резких звуков, обошел стол и присоединился к приятелю.