Петля времени

Немного пригнувшись, Влад шел в глубь джунглей, где, как ему казалось, водится больше всего дичи. Он миновал живописное лесное озеро и вошел в дикую часть острова.

Ландшафт менялся здесь кардинально, резко, словно кем-то очень могущественным здесь была проведена невидимая граница, отделяющая непроходимую чащу от цветочных и солнечных лугов. Плотно сплетавшиеся между собой низкорослые кустарники и высокие травы здесь уступали место могучим, древним эвкалиптам, устремившим свои вечнозеленые вершины высоко в небо. Они росли стройными рядами, скрывающими неприступной стеной горизонт. Землю мягким ковром устилал мох и сухие опавшие листья, в которых без устали сновали мелкие зверьки.

Влад остановился и лег на прохладную землю. Он должен слиться с природой, почувствовать миллионы глаз, пристально следящих за ним. Он должен стать охотником.

Именно теперь он понимал, как и почему каждая охота у древнего народа становилась обрядом, ритуалом единения с природой. Ведь человек такое же ее составляющее, никак не повелитель и не царь. Пускай он в силу своего устройства постоянно с ней соревнуется, ищет пути, как обмануть и стать на ступеньку выше, но внутренний зов в нем по-прежнему силен, и иногда происходит это обращение к Ее силам. Они вновь становятся единым целым, природа как дом, а человек дитя. И как ранее она дает пищу, прощая все.

Он должен думать как животное, не выставляя свои мысли напоказ, ведь кто сказал, что мысль нематериальна, и ее невозможно учуять? Именно так жертва может спасти свою жизнь, когда охотник неаккуратен, и разбрасывается своими желаниями и целями налево и направо.

Он представлял себя тигром, большим, сильным, ловким и грозным. Его боялись и уважали, и вот он вышел на охоту, на свой ритуал, томимый жаждой мяса, и свежей крови.

Его сильные и ловкие лапы, словно сами выбирали тропу; позади остались плотные заросли и озеро.

В его голове была лишь одна мысль — жертва. В воздухе витал знакомый, запах. Он был слаб, но ни учуять его было невозможно. Он прямо-таки стучался в сознание, мол, вот он, мой хозяин, недалеко, найди…

И Влад искал. Осторожно тщательно, стараясь ничего не упускать, выискивая каждую сломанную неосторожным движением веточку, каждый след на земле и запах, пьянящий и сводящий с ума.

Его усилия были вознаграждены.

Недалеко в кустах он увидел ее — свою жертву во всей ее предсмертной красоте.

Он выпустил когти, и тихонько заурчал от удовольствия. Медленно и плавно он подбирался сквозь кусты, как вдруг, совсем рядом раздались голоса. Жертва испуганно ускакала, а он отчаянно цеплялся за покидающий его образ. Но он был неумолим.

Влад осмотрелся и увидел рядом с собой десять аборигенов, с копьями наперевес. Они быстро сделали несколько шагов к нему, и теплые каменные наконечники уперлись ему в горло. Владу пришлось встать на цыпочки, чтобы не распороть себе горло. Самый главный в их отряде оказался рядом и раздавил непонятную капсулу у ученого под носом, темнота беспамятства навалилась на него.

Андрей

Тьма бессознательности впервые для него была столь нежной, ласковой и желанной. Именно она сейчас спасала его от мук. Она укрыла его от жестокой реальности, унесла далеко от тела и боли терзающей его. Он был за гранью реальности, жизни и времени, но слабый и изнеможенный.

Ощущения крепли, жизненные силы восполнялись, и вскоре их хватит на то, чтобы развеять обманчиво спасительную пелену. А сейчас они тщетно метались, рвали, отчаянно сопротивляясь черному водовороту смерти. Тоненькая ниточка, за которую он цеплялся, становилась крепче, желание жить разгоралось все сильнее, и из ее угольков вспыхнуло яркое пламя, поглотившее окутавшую его гибель. Сознание приобрело форму, и теперь бежало изо всех оставшихся сил.

Мир между смертью и жизнью, своеобразное чистилище — сложно и опасно. Мало кто вырвался из его владений в своем уме, сохранив рассудок. Сумев пережить увиденное, спастись от того, от чего спастись невозможно, победить непобедимое, сразиться с самим собой — со своим отражением здесь — в мире, объединившем извращенную реальность и невероятный мир послесмертия.

Андрей бежал по полупрозрачным глыбам камня, висевшим в черной пустоте. Едва различимая тропинка исчезла, и он с криком упал в пропасть. В последний момент дно ее исчезло, а он стал птицей в небесах. Он парил, и блаженство теплой волной растекалось по его жилам. Свобода от всего — от тяжести собственного тела, от забот от мыслей, и вообще от всего, что может обременять. Вновь все пропало, а он стоял посреди поля битвы. Черное поле, усеянное трупами, земля, политая кровью, свинцовые тучи над ним, и армия… Его армия. Таких как он. Каждый солдат был им, каждый десятник, сотник, и полководец. Их были миллионы, а он один. Страх ледяным копьем пронзил его голову.

Глядя в их лица, он видел себя и себя в их лицах, выражение каждого было его выражением, их чувства были полны гнева, а лица исказила маска ненависти.

Волчьим воем, пронеся боевой клич, и армия мерными шагами двинулась в атаку.