Петр Алексеевич и Алексей Петрович. Исторический роман. Книга вторая

Сообщения послов, присутствовавших на учениях под Кожуховом, о создании в Московии мощной регулярной армии, вызвало неоднозначную молву в европейских столицах. Одни боялись возвышения Москвы, другие радовались, но и те и другие кинулись раскладывать политические карты и размышлять, как воспользоваться сим обстоятельством. Все понимали неопытность молодого царя в таком хитром, коварном, изощренном деле, как европейский политес, и спешили воспользоваться этой ситуацией.

На севере хозяйничали шведы. Турки, завоевав почти всю южную Европу, Палестину, Ливан, Египет, теперь разоряли Польшу и Венгрию, угрожали воздвигнуть свой полумесяц в Вене и Венеции. Французский король вел свою хитроумную игру, поддерживая турок в противовес Англии и Австрии. Польский король и австрийский император слали в Москву письмо за письмом, умоляя двинуться на турок и татар согласно прежним договорам. Наталья Кирилловна, однако, уходила от всяких военных конфликтов, понимая, что любая война при нынешнем состоянии государства гибельна. Лев Кириллович, как начальник Посольского приказу, дал указания русским послам в Кракове, Вене, Венеции, Берлине никаким посулам не верить и отвечать уклончиво ни да, ни нет.

Но то, что считал гибельным старый мудрый человек, оказалось нипочем юнцу, мечтающему о славе Александра Македонского и Юлия Цезаря. На то и рассчитывал иерусалимский патриарх Досифей, когда направлял в Москву страстное письмо, как в свое время Сергий Радонежский писал Дмитрию Донскому. В письме Досифей, видимо, кем-то подстрекаемый, призывал Московию защитить от басурман христианские святыни в Иерусалиме, попранные турками и отданные французам-католикам. К римскому папе отходили половина Голгофы, вифлиемская церковь, святая пещера, гроб господен.

Турки разорили все деисусы, трапезу, где раздавался святой огонь и многое другое. Согласно святому отцу, Москва должна была требовать от басурманов возврата всех священных мест православной церкви. А буде нехристи откажутся – их надобно немедля воевать, тем более, что три армии султана сейчас ратуют против австрийского императора на юге Италии и в Венгрии. У Досифея почему-то не возникла мысль, а что ежели одна из трех армий султана повернет на Москву, разоренную и беспомощную. Иерусалимский патриарх требовал от Московии ни много ни мало »…Возьмите прежде Украину, затем Молдавию и Валахию, также Иерусалим возьмите, и уж тогда заключайте мир». Наверно, у Досифея сложилось мнение, что у Москвы столько войск, сколько было у Дария Первого.

Москва, как всегда, падкая на лесть и польщенная таким доверием, решила начать с малого – захвата турецкой крепости Азов, которая полвека назад уже была захвачена казаками, но которую пришлось с убытками возвратить. Мысль о славном походе уже горячила голову и душу Петра, хоть и страшновато было принимать столь великое решение, и завет матери нет–нет да и восставал из небытия.

Боярская Дума на сей раз полностью оказалась на стороне Петра. Бояре, гордые участием в столь великом деле, рассуждали категориями типа «Москва – третий Рим». Каждый из бояр, выступая, называл сумму, которую он вносит на поход. А русского, знамо, хлебом не корми – дай прогреметь при народе. Бросалась шапка оземь и называлась такая сумма, которую силой невозможно было бы добыть ни при каких обстоятельствах. А следующий тем более не хотел упасть в грязь лицом.

Собрали необходимую сумму даже с запасом. Петр хотел назначить большим воеводою Гордона или Лефорта, но Борис Алексеевич Голицын осторожно посоветовал не злить бояр в столь великий час. Петр еще слушался советов, да и сам понимал с тайным холодком под сердцем, что в случае поражения вся тяжесть вины ляжет тогда лишь на него.

Посему приняли соломоново решение: назначить Автонома Головина и Франца Лефорта. О неопытности и легкомыслии царя можно судить по назначению Лефорта на столь высокую должность. Петр все еще представлял войну, как увлекательную игру, где можно ставить любимцев на главные посты. Все, однако, согласились, зная, что все равно всем будет заправлять сам царь. Для конспирации при войске его было велено называть бомбардиром Петром Алексеевым – оно и туркам меньше чести, что сам русский царь воюет крепость да и есть на кого свалить неудачу в случае поражения.

Опять ребячество, элемент игры. Впоследствии сей прием – прятаться под разными личинами и упрощать себя – станет излюбленным у русского самодержца. Прикинуться рядовым, незначительным человеком а потом предстать перед своим изумленным, потерявшим дар речи подданным, кем вы думаете – царем!– о, то великое, ни с чем не сравнимое наслаждение. Но царь не любил долго прикидываться. Ему нравилось, чтобы он был и вроде бы инкогнито, но и чтобы об этом знали – вот тогда он в полной мере наслаждался и упивался своей властью над людьми.