Петр Фоменко. Энергия заблуждения

Особое место занимает шут Билли, роль которого исполняет Дмитрий Рудков, молодой артист удивительной естественности и чисто мироновского (то есть близкого Андрею, а не Евгению, Миронову), безграничного обаяния. Его умение разнообразить нюансы, пробегая по гамме диезов и бемолей чувств и настроений, неразрывно сплетать веселие и печаль покоряет. «У вас есть друг? Каков негодяй! А за что его любить? Ненавижу! Я убью этого человека!» – эта пулеметная очередь сделала бы честь любой комедии. Шут Шекспира – Кима грустен, остроумен, умен и глубок – он слишком много знает, и постоянно скребущиеся на чердаке головы мысли не дают ему покоя. Поэтому так верно выходит на первый план сцена Шута и Жака-Меланхолика, которые солидарны в своих суждениях о жизни, смерти, справедливости.

Спектакль П.Н. Фоменко – эмоциональный и сложный по ритму, то комичный, то грустный – запоминается прежде всего несколькими превосходными музыкальными эпизодами: эффектной сценой погони, безудержно-страстным дуэтом Оливера и Селии, песнями Шута и Жака-Меланхолика, колдовской сценой обратного преображения Розалинды из мужчины в женщину, а также вампукой на вольной борьбе и сражением с условными львами.

Музыканты Николай Орловский и Александр Мичков изящно плетут, оставаясь в лесной тени, всю затейливую партитуру этой музыкальной сказки.

В спектакле задействована и «тяжелая артиллерия» – артисты-«старики» из более зрелых поколений фоменковской труппы. Иван Поповски в роли силача Чарли, телохранителя Герцога, разыгрывается не на шутку, особенно входя в раж в рассказе, как Орландо порвал герцогский указ и выбросил – только клочья летят. Олег Нирян в роли экс-герцога Фердинанда не боится ни спародировать самого Фоменко, ни издеваться над своим героем-демагогом, ни пользоваться двусмысленными жестами, сопровождающими призыв «Живите сердцем!».

Жак-Меланхолик Кирилла Пирогова стал ролью, в которой сконцентрировались не только самые ценные мысли драматурга, но и скрылся ключ к зашифрованной тайне постановщика. Лейтмотив Жака: «Да, надо уходить!» и его любимое слово: «Хотя…» – прямое отражение сомнений, свойственных натуре режиссера. С деликатностью и любовью молодой артист, превратившийся в зрелого философа, принял истину режиссера, как свою. Многие знания – многие печали, и осознание того, что весь мир – не только театр, но и твой дом, что единственное, остающееся человеку– одинокая, хоть и независимая, дорога, Кирилл Пирогов передает в своем Жаке с щемящей и светлой печалью.

Затейливый, как и сама пьеса Шекспира, спектакль «Сказка Арденнского леса» – не первое и не второе обращение режиссера к авантюре Ю. Кима-драматурга. Петр Фоменко шел с этой пьесой по жизни в разные годы и в разных городах. Ведь главное для режиссера – добиваться. Тогда и мы поверим, как прав был Жак-Меланхолик, утверждая, «что душа артиста, если не бессмертна, по крайней мере, вечно молода».

2008 г.

«Триптих»

Безысходность окрашена ре-минором. Это – открытие Моцарта. Он же подробно об этом рассказал. В «Дон Жуане». В связи с Каменным гостем. До Моцарта всегда был какой-нибудь выход. Всегда можно было попросить Бога о помощи. С Моцарта начинается сомнение в Божественном.

Питер Хёг. Тишина

Премьера спектакля «Триптих» в «Мастерской Петра Фоменко» – значительное событие нынешнего театрального сезона. Наконец увидел свет спектакль, над которым труппа во главе со своим лидером кропотливо и мучительно работала с перерывами последние три года. Этой постановкой открывается малая сцена в новом здании театра, обнаруживающая неожиданные и неисчерпаемые возможности этого пространства. И главное – снова Пушкин, столь преданно любимый Петром Фоменко автор. (Вспомним телеспектакли «Метель», «Гробовщик», «Бориса Годунова» в ГИТИСе, «Пиковую даму» у вахтанговцев и «Египетские ночи» в «Мастерской».)

«Триптих» – это эволюция жанра, соединение несоединимого, единство и борьба. В сценическую композицию вошли маленькая поэма «Граф Нулин», маленькая трагедия «Каменный гость» и эскизная сцена из «Фауста» «Мне скучно, бес…», инкрустированная фрагментами из черновиков Пушкина, «Фауста» Гёте и поэтической картины Иосифа Бродского «Два часа в резервуаре» – своеобразного манифеста Анти-Фауста XX века.

В своем новом поэтическом спектакле Петр Фоменко выстраивает такую объемную, детализированную полифонию из собственно поэтических строк, звуков, движений тел и материй, классической музыки и романсов, теней и предметов, живого огня и потустороннего света, что охватить всю эту многоплановость в единой фразе, абзаце и даже странице трудно, почти невозможно. А разделить на компоненты, «разъять музыку» на звуки, подобно пушкинскому же Сальери, – значит загубить очарование зрелища в амбициозной попытке анализа. Хотя…