Петр Грушин

В процессе работ над «Штормом» в ОКБ Бисновата создали целый ряд летающих моделей, внешне похожих на будущую ракету. Для проверки создаваемой для нее аппаратуры изготовили два пилотируемых образца «Шторма». В 1950 году их испытывали летчики‑испытатели Г. М. Шиянов и Ф. И. Бурцев. На необходимую для выполнения успешного полета двухкилометровую высоту эти пилотируемые ракеты поднимал бомбардировщик Пе‑8.

Первые пуски с наземной катапульты беспилотного «Шторма», проведенные в 1952 году, оказались неудачными. Аппаратура не выдерживала стартовых перегрузок, и ракета падала, пролетев лишь часть пути. Для устранения обнаруженных недостатков испытания прекратили, но в апреле 1953 года их планировалось возобновить.

Работы по СНАРС‑250 также шли с максимальной интенсивностью. Летом 1952 года начались испытания сразу двух вариантов этой ракеты – с тепловой и радиолокационной головками самонаведения. Поначалу для первого варианта СНАРСа в качестве мишени служила Луна, а затем – специальный аэростат с трассером. Испытания обоих вариантов СНАРСа также проходили с переменным успехом, но позволяли надеяться на положительный результат.

Однако судьба сыграла с Матусом Рувимовичем и его коллегами злую шутку, хотя в начале 1950‑х годов успешный ход работ над новым ракетным оружием (с учетом того, что создавали его впервые) ни у кого не вызывал сомнений – ни в министерстве, ни у заказчиков. Сомнения появились в другом месте…

Начав работы по созданию «Шторма» одновременно с «Кометой», о которой уже говорилось выше, химчане были почти на год впереди своих серьезных конкурентов. И это при всем различии в весовых категориях, которое существовало между двумя организациями. Различий было немало – и в количестве работников, и в получаемой ими зарплате, но главное в том пароле – «Берия», которым химчане воспользоваться не могли ни в общении со смежниками, ни козырнуть где‑нибудь при случае. А имевшийся тогда узкий круг смежников‑разработчиков аппаратуры управления и агрегатов ракет должен был работать параллельно на обе организации.

Сегодня, спустя многие десятилетия, можно перечислить немало технических различий между «Штормом» и «Кометой», можно привести и немалое количество допущенных при разработке «Шторма» ошибок и просчетов – а какому КБ удавалось их избежать? Но тогда до выяснения вопроса – чья разработка лучше? – дело так и не дошло. Причины этого, как говорится в подобных случаях, носили нетехнический характер.

* * *

Пришедшие летом 1951 года первые успехи КБ‑1 и его смежников в деле создания «Беркута» дали основания не только для перехода к началу серийного производства и полномасштабного развертывания еще толком не «обстрелянной» системы, но и для того, чтобы приступить к решению вопросов о ее дальнейшей модернизации. И в этой ситуации для ученых и инженеров из КБ‑1 созданная в ОКБ‑301 Лавочкина одноступенчатая ракета В‑300 была, что называется, «бельмом на глазу». Многими из них эта ракета едва ли не с самого начала работ не воспринималась как последнее слово техники.

Действительно, проработки, которые были сделаны в первые месяцы работ по «Беркуту» и на которые было сориентировано руководство ТГУ, уже в следующем году могли с полным основанием считаться устаревшими. Со всей отчетливостью это проявилось, когда выяснилось, что ракета у Лавочкина получается почти в три раза тяжелее, чем у американского аналога – зенитной ракеты для комплекса «Найк», сообщения о пусках которой стали все чаще появляться с осени 1951 года.

Меры для исправления этого недостатка в ОКБ‑301, конечно, предпринимались, но далеко не самые радикальные. Для радикальных мер, сопряженных со значительным техническим риском, прежде всего следовало отказаться от формулы Сталина «создать ракету для ПВО в течение года» и заменить год на два, а то и на три… Хотя работы по такой «трехлетней» схеме у Лавочкина для «Беркута» велись. Эти двухступенчатые ракеты с твердотопливным ускорителем и маршевой ступенью с ЖРД получили обозначения В‑500 и В‑600. Стартовая масса первой составляла 1300 кг, второй – 1600 кг. Однако работы по ним не отличались такой же интенсивностью, как по В‑300 и воспринимались руководством авиапромышленности и ТГУ как перспективные.