Петр Грушин

«От одного сознания причастности к работе по созданию крайне необходимого стране новейшего оружия у нас молодых, неопытных, еще не знавших всех своих возможностей инженеров буквально захватывало дух. Мы были очень горды сознанием этого. В то же время, может быть впервые в жизни, многим из нас довелось ощутить чувство ответственности за порученное дело. А работали мы тогда по 10–12 часов ежедневно. Редко вспоминали о выходных и праздниках – но все это не воспринималось нами как принуждение. Работать было захватывающе интересно. Следует сказать и о том благожелательном и вдумчивом отношении к нам наших учителей. Нас не просто „натаскивали“ на выполнение стандартных конструкторских операций, а терпеливо учили сознательному, творческому отношению к конструкторской работе. Все это было одним из проявлений школы Трушина, его линии на сочетание нашего обучения с выполнением плановых работ в самые сжатые сроки».

Постепенно новое КБ становилось коллективом единомышленников, способным работать с самой высокой отдачей. И, конечно, создание подобного коллектива было одним из приоритетных направлений деятельности Грушина. Он старался не жалеть для этого ни времени, ни сил. Именно поэтому с самого начала работы в ОКБ‑2 Грушин с особой ответственностью подошел к рациональной расстановке оказавшихся под его руководством людей, к созданию работоспособного сплава из их энергии, знаний и опыта. Все это позволило новому коллективу за короткий срок набрать силу и начать движение вперед.

* * *

Первой работой, связанной с зенитными управляемыми ракетами в ОКБ‑2, стало участие в 1954–1955 годах в доработках, изготовлении и испытаниях ракеты ШБ. Было очевидно, что заложенные в нее перспективные идеи требовали соответствующей оценки. Грушин, работавший до конца 1953 года заместителем у Лавочкина, «конкурента» этой разработки, став главным конструктором и получив в наследство от КБ‑1 ШБ, которая к тому времени прошла значительный объем летных испытаний (35 пусков), решил распорядиться этим наследством по‑хозяйски. По иному Грушин и не мыслил – ведь на разных стадиях производства на заводе в Подлипках находилось почти пятьдесят этих ракет.

Уже в первые недели работы ОКБ‑2 Грушин досконально изучил все возможные варианты ее использования. Немалых трудов ему стоило навести порядок во взаимоотношениях со своей «внутренней и внешней оппозицией», которая убеждала его принять ШБ в качестве уже готового варианта ракеты для передвижной зенитной ракетной системы. Именно в этих дискуссиях (а иногда и в самых настоящих «боях») многим впервые довелось испытать на себе, каков он, новый главный…

Окончательное же решение Грушина гласило: задел из нескольких десятков ШБ будет использован в качестве «летающей лаборатории». В результате работы, проведенные с ШБ, принесли в ОКБ‑2 массу информации, благодаря которой удалось избежать многих, свойственных молодым организациям, ошибок.

Так, в составе ШБ был впервые опробован в полете механизм изменения передаточных чисел (МИПЧ), который согласовывал отклонения ее рулей со скоростным напором в полете на различных скоростях и высотах. Этот сложный механизм начал свою жизнь на ракетах ОКБ‑2 именно в составе ШБ.

Для экспериментального выяснения достоинств и недостатков нормальной аэродинамической схемы на одном из вариантов ШБ в дополнение к крыльям установили как передние, так и задние рулевые поверхности. Получилась своего рода «ракета‑триплан». В этом случае управление ракетой при работе ускорителя осуществлялось передними рулями, а после его сброса – задними. В проведенных пусках проверялись устойчивость и управляемость ракеты, определялось воздействие на ее полет возмущающих моментов из‑за «косой обдувки» крыльев за счет скоса потока за расположенными впереди рулями.

В ряде пусков на ШБ устанавливались специальные датчики, предназначенные для измерений температуры ее корпуса в процессе сверхзвукового полета.