Петр Грушин

«Упавшая после этого пуска на землю К‑6 привлекла наше внимание, прежде всего, своими обгоревшими рулями. Газовая струя из сопел двигателя поработала над ними весьма основательно. Сомнений не было – конструкцию рулей требовалось основательно доработать. Но как? Снятые с ракеты обгоревшие рули было приказано срочно отправить в Москву. Естественно, что рули, как „секретные“ изделия, требовалось соответствующим образом упаковать и оформить для транспортировки. Но у нас для того, чтобы действовать „как положено“, времени не было. Дело происходило в пятницу, до отлета в Москву полигонного Ли‑2 оставалось всего несколько часов. И я решил действовать „неформально“, на свой страх и риск. Вскоре обгоревшие рули преодолели проходную аэродрома в кузове одной из военных машин. Ее, к счастью, проверяли в тот день без излишнего рвения. В общем, к отлету Ли‑2 я с этими рулями успел, успел и позвонить на предприятие, чтобы встретили „изделия“ на Чкаловской как положено». Обычно для выполнения работ в кратчайшие сроки, особенно когда речь шла об устранении допущенных на фирме просчетов, Грушин применял старый как мир прием – назначал заведомо невыполнимые сроки для своих подчиненных. В результате уже при получении задания специалист оказывался в положении виноватого. И конечно, невыполнимые сроки впоследствии срывались, корректировались, но это давало возможность создать атмосферу напряжения в работе, давившую на всех без исключения. Подобным образом Грушин поступил и на этот раз.

На следующий день, в субботу, все четыре руля К‑6 уже были в кабинете Грушина, который рассмотрел их самым придирчивым образом. Вызванные первыми «на ковер» начальники двигательного и конструкторского отделов В. И. Бухарин и А. В. Караулов оказались в нелегком положении – подобное явление ранее не отмечалось и от проектировщиков никаких указаний на сей счет не давалось. Вскоре круг совещавшихся был значительно расширен – в кабинет Грушина по одному были вызваны представители от компоновщиков, аэродинамиков, руководитель проектного отдела Е. И. Кринецкий, заместитель Грушина Г. Я. Кутепов. Обсуждение, проведенное в излюбленном стиле Грушина и сочетавшее в себе и «мозговой штурм», и руководящие и поучающие наставления, длилось несколько часов, и ответ на задачку, предложенную новой ракетой, в конце концов нашли.

Причиной оказалось то, что струи раскаленных газов из двигателя расширялись после выхода из сопел по‑разному – у земли и на большой высоте. Недоучет этого фактора и сыграл свою роль. При пусках на большой высоте струя расширялась гораздо сильнее и касалась рулей, защита которых от подобного воздействия оказалась совершенно недостаточной. Проведенные вскоре расчеты показали, что никаким способом поворотные части рулей защитить от газовой струи, не меняя их размеров, не удастся. Теплозащитных материалов с требуемыми свойствами в те годы просто не существовало. А изменение размеров рулей влекло за собой целый шлейф проблем, включая увеличение мощности рулевых машинок, их размеров, запасов сжатого газа для их работы, что моментально «рассыпало» едва начавшую летать ракету. Выход из создавшегося положения был найден в другом. Рули установили на увеличенных пилонах, с теплозащитой которых справиться оказалось гораздо легче, и газовые струи двигателей на любой высоте уже не касались рулей.

* * *

Решение проблемы работы К‑6 на большой высоте оказалось как нельзя кстати. Летом 1956 года ракета К‑6 вновь попала в поле зрения руководства страны. В те дни над страной впервые появился новый воздушный враг – сверхвысотный, недосягаемый для существовавших тогда зенитных средств. После первого же его появления над страной Никита Сергеевич Хрущев вызвал к себе на совещание несколько главных конструкторов авиационной и ракетной техники, в том числе и Грушина. Известив конструкторов о новом неуязвимом нарушителе воздушной границы страны, Хрущев поставил перед ними задачу – увеличить досягаемость по высоте как существующих, так и разрабатываемых для противовоздушной обороны самолетов и ракет.