Петр Грушин

«Летным испытаниям ракеты предшествовал большой объем специальных наземных. В Загорске, на огневом стенде, было отработано функционирование двигателя в составе ракеты, проверено действие радиолиний „земля – борт“ и „борт – земля“ при работающем двигателе. В Жуковском с использованием самолета, оборудованного штатной ракетной аппаратурой, летом‑осенью 1951 года были проверены устойчивость приема бортовой аппаратурой управляющих команд и запроса ответчика во всей рабочей зоне центрального радиолокатора наведения».

Невероятно быстрыми темпами продвигались и другие работы, связанные с «Беркутом», – в октябре 1951 года в подмосковном Жуковском начались испытания опытного образца радиолокационной станции наведения ракет – Б‑200. Ее возможности позволяли обеспечивать стрельбу ракетами одновременно по двадцати самолетам, как и предусматривалось заданием.

Для ускорения введения «Беркута» в строй, еще до начала ее полномасштабных испытаний, руководство страны приняло решение о начале серийного производства компонентов этой системы. Так повторялась история предвоенных лет, когда еще не прошедшие полный объем испытаний самолеты принимались на вооружение и запускались в серийное производство. Но если Яки, ЛаГГи и МиГи в какой‑то степени дублировали друг друга, то у «Беркута» дублера не было.

Конечно, это только добавляло проблем его разработчикам. Так, им уже нельзя было рассчитывать на поэтапное устранение выявляемых в процессе испытаний недостатков, что являлось и является общепринятой процедурой при создании сложной техники. Все конструкторские недоработки, еще не обнаруженные на полигонах, тиражировались сотнями экземпляров, и заниматься их исправлением оказывалось совсем непросто. К тому же проявление каждой подобной недоработки моментально становилось причиной для длительных объяснений со «специалистами» в погонах МГБ, а иной раз и с самим Берия.

Как вспоминал о роли Берия и работников госбезопасности в создании «Беркута» ветеран КБ‑1 Евгений Иванович Никифоров:

«Роль МГБ в создании отечественного зенитного ракетного оружия была весьма своеобразна. Сейчас модно стало писать, что все успехи в создании военной техники достигнуты вопреки усилиям этого ведомства. Думается, это не так. Организация работы не без участия МГБ была самой высокой. Правда, эта организация выматывала людей, за всем этим были пот и кровь сотен тысяч. Помню, как в октябре 1952 года мы ехали из подмосковного Кратова на полигон – шел эшелон с техникой и несколько вагонов с разработчиками. Следовал без помех, на всех разъездах и станциях нам давали „зеленую улицу“. Секретность обеспечивалась строжайшая. На станциях не видели ни одного постороннего человека, кроме сотрудников МГБ и железнодорожной милиции, казалось, все вокруг вымирало. На одной станции эшелон остановился, нам предложили пообедать. Заходим в ресторан – столы накрыты и ни одного человека, выходим – опять вокруг никого. Колеса поезда простукивались. В Москву, как в известном фильме, шли депеши – такую‑то станцию эшелон номер такой‑то проследовал…»

В результате опытный образец Б‑200 после испытаний в Кратово всего за пятнадцать дней был не только доставлен в Капустин Яр, но и смонтирован и опробован…

* * *