Петр I

Таким образом, все совершается здесь вне закона и без суда. Если на какое-либо должностное лицо, уже успевшее нажиться, донесут его враги или попрекнут его во хмелю несправедливостью либо воровством по должности, то все имущество его конфискуется без суда, и он еще счастлив, если избежал кнута и ссылки в Сибирь. Когда такому лицу удается отвратить постигшую его опалу, сделав подарок князю Меншикову в размере 10, 20, 30 тысяч или более рублей, смотря по состоянию, то оно спасено, ибо тогда уже дело не дойдет до разбирательства и суда. В таких случаях обыкновенно говорят: «Князь взял взятку», – что, в сущности, действительно нередко бывает, но из таких взяток царь, без сомнения, тоже получает свою долю, только по своей природе действует скрытно, стараясь направить общую ненависть на князя. Вообще мне сообщали столько примеров строгостей и насилий, совершаемых в России в отношении иностранцев и русских, что на исчисление и пересказ их не хватило бы многих дестей <количество бумаги, равное 24 листам> бумаги. Да и нельзя ожидать лучших порядков в стране, где важнейшие сановники то и дело повторяют следующее твердо установленное правило государственной мудрости: «Пускай весь мир говорит, что хочет, а мы все-таки будем поступать по-своему». Слова эти я сам нередко слышал из уст здешних министров. Когда на конференции мне приходилось доказывать, что известная мера возбудит в королеве английской, в императоре или в другом каком-либо монархе неблагоприятные мысли и суждения о русских порядках, министры, если не находили другого возражения, пускали в ход вышеприведенную свою поговорку. Когда же подобное правило пускается в ход, то прекращаются все доводы, которые мог бы придумать разум. <…>

Воспоминания Фредерики Софии Вильгельмины, маркграфини Байрейтской, сестры Фридриха Великого, с 1706 по 1742 гг., написанные собственной ее рукою

[Ф.-С.-В. Прусская]

Мемуары Фредерики Софии Вильгельмины Прусской, маркграфини Байрейтской (1709–1758) написаны были на французском языке. Это неудивительно, несмотря на ее немецкое происхождение. Французский язык как для принцессы, так и для знаменитого ее младшего брата Фридриха Великого был не менее знаком, чем родной. Французский был в то время международным языком, значительно более распространенным, чем немецкий. Это был язык культуры, которую и принцесса и ее брат высоко ценили.

Мемуары охватывают весьма значительный исторический период. Здесь же публикуется небольшой, но выразительный фрагмент, посвященный визиту в Берлин в 1717 году путешествующего по Европе Петра Первого.

Свидетельств о своеобразии личности русского царя и непривычных для европейских дворов нравах его приближенных существует немало. Но детские впечатления принцессы – в 1717 году ей было 8 лет – подкупают своей непосредственностью. Она обладала несомненным литературным дарованием и скорее всего вполне адекватно воспроизвела яркий эпизод, несмотря на некоторые фактические ошибки, которые будут отмечены в примечаниях.

Из воспоминаний принцессы можно сделать один важный вывод – в 1717 году русский царь, победитель под Полтавой, очевидно будущий победитель в тяжелой многолетней войне с одной из сильнейших европейских держав, чувствовал себя в Европе чрезвычайно уверенно. Это был уже не тот пораженный незнакомым бытом, остро любознательный молодой Петр, делавший вид, что он рядовой член Великого посольства.