Петр I

А Казанской дворец правил и весь Низ с великою ауториею <властью (autorite – франц.)> князь Борис Алексеевич Голицын, которой, по смерти царицы Натальи Кирилловны, вступил было во все правление государственное, как бы быть первым министром, в том надеянии, что его величество к нему естиму великую имел за все его прежния показанныя службы во время царевны Софии Алексеевны; также и для другой притчины, что оной князь Голицын был друг душевной генералу Лефорту, которой был великим фаворитом у его величества. Однако ж помянутой князь Голицын в своем проекте весьма обманулся и был тем правителем генеральным несколько дней, понеже был человек, правда, ума великаго, токмо погрешения многия имел: первое, пил непрестанно, и для того все дела неглижировал Пренебрегал (negliger – франц.)>, второе, великой мздоимец, так что весь Низ раззорил. Однако ж за его заслуги великия его величество содержал его в своей милости по смерть и некоторые годы оставил ему в правление, почитай суверанное, весь Низ. И когда его величество вступил сам во все правление государства и начал уставливать новое определение правления, тогда Низ весь и оной приказ от него, Голицына, взят. И определено править по губерниям и протчее, как о сем будем ниже пространнее писать.

Протчие ж министры, или судьи, остались всякой в своем правлении, токмо все принадлежали до Тихона Стрешнева, как мы выше упомянули.

В то ж время фавор к Лефорту продолжался, токмо был для одних вечеринок и пиров, а в делех оной Лефорт сил не имел, и не мешался, и правления никакого не имел, токмо имел чин адмирала и генерала от инфантерии. И понеже был человек слабаго ума, и не капабель всех тех дел править по своим чинам, то все управляли другие вместо его. Помянутой Лефорт и денно и нощно был в забавах: супе, балы, банкеты, картежная игра, дебош с дамами и питье непрестанное – оттого и умер во время [забав] своих лет под пятьдесят.

Но в то ж время Александр Меншиков почал приходить в великую милость и до такаго градуса взошел, что все государство правил, почитай, и дошел до градуса фельдмаршала, и учинился от цесаря сперва графом имперским, а потом вскоре принцом, а от его величества дуком Ижерским. И токмо ему единому давалось на письме и на словах – «светлость». И был такой сильной фаворит, что [оных] разве в римских гисториях находят. И награжден был таким великим богатством, что приходов своих земель имел по полторасто тысяч рублев, также и других трезоров <сокровищ (tresor – франц.)>

великое множество имел, а именно: в каменьях считалось на полтора миллиона рублей, а особливо знатную вещь имел – яхонт червщатой <червленый>, великой цены по своей великости, и тяжелине, и цвету, которой считался токмо един в Европе.

Характер сего князя описать кратко: что был гораздо среднего, и человек неученой, ниже писать что мог, кроме свое имя токмо выучил подписывать, понеже был из породы самой низкой, ниже шляхетства.

Магнифиценция жития его описана будет ниже, и все его авантажи <выгоды (avantage – франц.)>, и приполки счастливые и несчастливые.

А для самой конфиденции к своей персоне царь Петр Алексеевич всегда любил князя Федора Юрьевича Ромодановскаго, шутошнаго названнаго царя Плешпурхскаго, которому учинил новый приказ в Преображенском и дал ему все розыскныя дела о государственных делех, то есть что касается до его царской персоны, до бунтов и протчее, также и другая розыскныя самыя важныя дела. Также оной правил судом всю гвардию Преображенскаго полку, также оному дал власть: во время своего отбытия с Москвы и вне государства, как на приклад в бытность свою в Голандии, и в Англии, и в Вене, также и в другая отбытности править Москву, и всем боярем и судьям прилежать до него, Ромодановскаго, и к нему съезжаться всем и советовать, когда он похочет.

А другим образом определено было съезжаться на дворец в приказ Счетной, где сидел Никита Зотов, думной прежде бывшей дьяк, а потом думной дворянин, который был учителем его величества писать.

О власти же его, Ромодановскаго, упоминать еще будем, что принадлежит до розысков, измены, доводов, до кого б какой квалиты и лица женскаго полу или мужескаго не пришло, мог всякаго взять к розыску, арестовать, и розыскивать, и по розыску вершить.

И еще более, ежели б из фамилии его величества есть какая притчина, на которую явилась, чтоб касалася к предосуждению самой его величества персоны, мог бы, взяв, сослать в монастырь. Оной же князь Ромодановской ведал монастырь девичей, где царевна София заключенная сидела, и содержал ее в великой крепости. И когда розыски самыя царевны Софии были, то его величество сам расспрашивал ее в присутствии его, князя Ромодановскаго, и, кроме его, в тех делех никому конфиденции не имел.