Петр I. Добрый или злой гений России

Карл выступил из Саксонии в конце лета 1707 года. Отдохнувшая, окрепшая, пополненная рекрутами и наемниками армия короля была в отличном состоянии. Шведы, как и вся Европа, не сомневались, что покончат с Россией в самое ближайшее время. После захвата Москвы Карл намеревался посадить на русский трон сына знаменитого польского короля Яна Собеского – Якова, присоединить к Швеции северные территории России, Смоленск и Украину передать Станиславу Лещинскому, южные земли обещал туркам и крымским татарам, если они помогут разделаться с Петром. Обширная единая Россия должна была исчезнуть с политической карты как самостоятельное государство, вернуться в прежнее патриархальное состояние и больше никогда не поднимать голову к солнцу, которое светит цивилизованным европейским народам.

Непосредственно перед походом в Россию Карл располагал под своим началом армией в пятьдесят тысяч человек. Еще тридцать тысяч шведских солдат располагались в Лифляндии и Финляндии. Против этих сил Петр смог выставить сто тридцать пять тысяч штыков. Но поскольку он не знал, где именно Карл нанесет удар, оказался вынужденным разделить войска по трем возможным направлениям – киевскому, московскому, петербургскому. Общее командование пехотой царь поручил Шереметеву, кавалерией – Меншикову. Петр понимал, что приближается час истины, который решит вопрос о жизни или смерти страны.

Простояв все лето и осень в Польше, зимой шведская армия устремилась на Литву. Карл повторил свой маневр двухлетней давности и чуть не захватил в Гродно самого царя – Петр покинул город за два часа до подхода неприятельского авангарда. Согласно ранее разработанному плану русские войска начали отступать, применять тактику выжженной земли. Продвижение шведов на восток затрудняла суровая зима и развернувшая против них партизанская война литовских и белорусских крестьян, а весеннее половодье 1708 года вынудило и вовсе прекратить его на два месяца.

Во время возникшей паузы Петр заболел «лихорадкой», вероятно, гриппом, нередко приводившего в то время к летальному исходу. Царь отдавал себе отчет, что его внезапная смерть перечеркнет все реформы, труды и жертвы, отбросит страну во мрак прошлого. Еще больше усилили его тревогу вести о восстании казаков на Дону, где укрылась масса беглых крестьян, дезертиров, преступников.

Издавна донская земля пользовалась привилегиями на самоуправление, внешние сношения, правом не выдавать беглых. Необходимая государству сторожевая служба казаков долгое время вынуждала московских царей мириться с их вольностями. Петр решил положить этому конец: самовольные набеги казаков на Крым или владения Османской империи могли разрушить все его дипломатические конструкции по выстраиванию международных отношений, спровоцировать войну с Турцией. Поводом к восстанию послужили царский запрет казакам добывать соль и категоричное требование выдать всех беглых. Чтобы отстоять вольности, за оружие взялось более тридцати тысяч казаков во главе с Кондратием Булавином. В начале мая 1708 года они захватил Черкасск – столицу Войска Донского. Ради сохранения казацких привилегий Булавин готов был служить турецкому султану, в перспективе добиться независимости донской земли. Петр расценил мятеж донских казаков, как удар в спину русской армии в момент, когда она вступила в решающую схватку с внешним врагом, когда решалась судьба страны. На подавление мятежа царь отправил двадцать тысяч регулярных войск и дворянское ополчение во главе с князем Василием Долгоруким с инструкцией поголовно истребить бунтовщиков самым жестоким образом – «жечь без остатку», людей рубить без разбора, зачинщиков колесовать, четвертовать, сажать на колья.

При первых поражениях от правительственных войск часть казаков изменила Булавину. Надеясь на царскую милость, они составили заговор против атамана, который погиб в перестрелке со своими бывшими товарищами[60]. Восстание пошло на убыль. Через полгода, уничтожив более двадцати тысяч мятежников, князь Долгорукий привел донские степи к повиновению. В целях устрашения вольного края бунтовщиков вешали вдоль дорог и на плотах, спускаемых вниз по Дону и его притокам. Князь настолько усердствовал в лютости, что даже царь, не отличавшийся особым милосердием, посчитал необходимым умерить его жажду крови, которая отчасти объяснялась тем, что казаки в начале восстания расправились с его братом, прибывшим на Дон переписать беглых «людишек».