Петр I. Материалы для биографии. Том 2, 1697–1699

Возницын, «видя такую неволю», сказал на это, что такие статьи напишет и пришлет. Проект его на самом деле был уже готов и послан цесарцам в тот же день, 23 октября. Он состоял из 10 статей. Из них в первой в общих выражениях говорится о восстановлении разрушенного мира и дружбы, без ближайшего определения, будет ли это мир или перемирие. Во второй статье приводится основание мира «uti possidetis»: «владети тем, чем ныне кто владеет»; формула, под которой подразумевалось, конечно, сохранение за Московским государством последних приобретений Петра: Азова и четырех городков на низовьях Днепра: Тавани, Казыкерменя, Гарсланкерменя, Шангирея. Но третья статья совершенно непоследовательно выходила за рамки, установленные во второй, и содержала в себе нарушавшее принцип «uti possidetis» требование уступки со стороны турок города Керчи. Так как крымские, очаковские и белгородские татары и иные подвластные султану орды причинили своими нападениями большие убытки и разорения Московскому государству и царь, чтобы отомстить им за то, принужден был с большими издержками для казны приготовить большие силы, чтобы действовать против них на суше и на море, то в возмещение за все эти убытки и расходы турки должны уступить царю «при устье Азовского моря город Керчь». Из следующих статей четвертая предусматривает прекращение нападений и набегов со стороны подвластных султану орд: татарских, темрюцких и кубанских. Если бы такое нападение случилось, султан должен помогать государю в принятии мер для усмирения нападавших. Статья пятая говорит о размене пленных на обе стороны без выкупа; шестая — о свободе торговых сношений сухим путем и морем с уплатой обычных пошлин. Турецким купцам вольно ходить до пограничных и внутренних русских городов: до Азова, Керчи, Тавани, Киева и Москвы, а московским купцам «сухим путем: лошадьми и возы, мулы, верблюды и морем: кораблями, галерами, фуркатами и иными всякими судами до Кафы (Феодосии) и до Синопа, и до Трапезона, и до Амастрии, и до Константинополя и далей». Две следующие статьи, впервые появляющиеся в договоре с турками, представляют знаменательный момент в истории отношений России к Турции; они затем будут неизменно повторяться во всех позднейших договорах между этими странами в течение двух столетий: XVIII и XIX. Эта статьи обеспечивают покровительство России православным подданным султана в делах веры и находящимся в его владениях христианским святыням и создают, таким образом, для России право вмешиваться во внутренние дела Турецкой империи по делам веры населяющих ее православных народов. Эти статьи будут иметь свою длинную и полную событий историю. Здесь же следует отметить, что эта история ведет свое начало с возницынского договора. Статья седьмая заключает в себе требование, чтобы «гроб Господень» согласно древнему обычаю неотменно находился во владении православного иерусалимского патриарха. Статья восьмая обеспечивает православным церквам и монастырям во владениях султана, а также целым православным народам, живущим в пределах Турецкой империи: грекам, сербам, болгарам, словакам и иным, свободу и вольность вероисповедания без отягчения их какими-либо особыми налогами в связи с их вероисповеданием. Наконец, последние статьи, девятая и десятая, имеют формальный характер. Статья девятая предусматривает ратификацию будущего трактата в течение 7 или 8 месяцев по его заключении через обоюдные посольства в Москву и в Константинополь. Статья десятая содержит обещание от имени государей, их наследников и подданных хранить будущий мир «крепко и нерушимо без всякого неверного толкования»[1308]

. Итак, суть проекта состояла, во-первых, в том, что на основании принципа «uti possidetis» за Москвой утверждались ее последние завоевания — Азов и четыре днепровских города, и, во-вторых, в том, что сверх этих приобретений к Турции предъявлялся еще «запрос» — уступка города Керчи. Значение договора для будущего заключалось также и в постановке впервые и притом в широкой постановке вопроса о протекторате России над православными подданными султана, т. е. принципа, который составит потом одно из крупнейших слагаемых в той сумме вопросов, какую впоследствии принято было называть общим именем «восточный вопрос». Возницын, следовательно, был тот, кто приобщил Россию к участию в этом вопросе. Откуда могла возникнуть у него такая мысль? Что подало ему повод заговорить о таком протекторате? Просматривая проекты договоров, представленные другими союзниками — цесарцами, поляками и венецианцами, — видим в них подобные же статьи: о палестинских святынях и о свободе вероисповедания католикам

[1309]

. Можно поэтому думать, что Возницын включил в свой проект статьи о святынях и вероисповедании, руководясь примером союзников, о намерениях которых мог знать из разговоров с ними еще до ознакомления с самыми текстами их проектов. Так, Карловицкий конгресс содействовал постановке и расширению восточного вопроса, вводя в договоры с Турцией статьи, определяющие положение палестинских святынь и устанавливающие протекторат европейских держав над христианскими подданными Турции. Но для России эта статья о протекторате открывала несравненно более широкие горизонты, чем для других держав. Тогда как для этих последних речь шла лишь об их покровительстве немногочисленным подданным султана католикам, статья русского проекта охватывала целые православные подвластные Турции народы: греков, болгар, сербов и других славян.