Петр I. Материалы для биографии. Том 2, 1697–1699

«И когда турские послы то услышали, в великое изумление пришли и вдруг во образе своем переменилися и друг на друга поглядя так красны стали, что болши того не возможно быть. И немало время молчав и с собою шептав говорили, что они того не чаяли; и выводили о том пространно, что там городы не хана крымского, хан-де крымской — губернатор или комендант от салтана, а в земле не волен ни в единой пяди. И как тот Керчь отдать? Он стоит на устье Черного моря против Тамани и царскому величеству отнюдь не пристоен и держит врата всего Черного моря и Крымского острова и град тот великой, и не обмолвился ли он (посол) в имени и в ином в чем? И великой и полномочной посол сказал, что он сам в нем ночевал четыре недели и знает его без обмолвки. А чей город, крымского ль хана или турской, того он не знает». Если он турецкий, а им татар жаль, то они могут царя и своими удовольствовать. Сделать это следует потому, что они, турки, в прежнем договоре обязались крымских татар от войны унять и в миру держать, однако того не исполнили, а татары причинили государствам царского величества большие убытки. Если же эта крепость отдана будет русским, то татары не будут впредь так дерзновенны. Царь писал о дерзновении татар к султану во многих грамотах, но никакого удовлетворения не получил, и они от войны не уняты. «И турские послы, — продолжает далее „Статейный список“, — оставя все дела, говорили все о Керчи, и было того часа с два, что он будто и фундамент тем нарушил, в чем им помогали и посредники». Возницын, возражая, расчленил вопрос: в турецком деле он стоит, как постановлено, на основании «uti possidetis», a «запрос» его, т. е. требование Керчи, относится не к турецкому, а к татарскому делу. В отношении же к татарам основания «uti possidetis» установлено не было. Если бы они сами не подняли вопроса о Крыме, он бы им такого предложения не делал. Турки отвечали, что крымский хан о дружбе и мире может договариваться сам, а до земель ему дела нет, земли и города в Крыму — то все султаново. Возницын согласился на особый договор с Крымом, но с тем, чтобы турки дали обязательство, если учинится у России с Крымом война, за крымцев не стоять. Послы сказали, что если к султановым городам в Крыму придут царские ратные люди, то как им тех султановых городов не оборонять? Султан берет на себя удерживать крымцев от нападения, но с тем, чтобы они с московской стороны были награждены таким же почтением, как и прежде, в виде некоторой дачи, т. е. в виде взноса посылавшихся в Крым «поминков». Возницын резко возразил против платежа этой дани: царское величество за их неправды и за убытки, ими причиненные, хочет себе награждения, а не от себя что давать, и вновь в виде такого награждения потребовал Керчь. Послы предложили вопросы: бывало ли когда, чтобы ханы договаривались с царями, кроме дружбы и каких-либо приватных дел, еще о землях или городах, какие они вам города или земли уступили? «И он им сказал, что Сибирь, Казань, Золотая Орда, Астрахань — все то татарское было, а уступлено в державу его царского величества. И послы сказали, что то взято войною. И великой и полномочной посол сказал: естли в миру не удовольствуют, то иной способ на то произыдет». На этих словах, в которых надо подразумевать угрозу отобрать Керчь войною, разговор окончился. «И договорились быть паки на разговоре ноября в 12 день и с тем с того съезду розъехались»[1313]

.