Петр I. Материалы для биографии. Том 3, 1699–1700

Визит адмирала действительно состоялся. Он приехал со свитой и с ними пристав. Встреча имела церемониальный характер. Произведен был пушечный салют. «А от всходу корабельного до самой каюты по обеим сторонам стояли солдаты в суконных красных и в зеленых добрых бострогах с ружьем». У входа на корабль Гасан-пашу «для почести» встретили посольские дворяне, переводчики и подьячие. Посередине корабля встречал дьяк Иван Чередеев; сам Украинцев встретил адмирала у входа в каюту, «вышед из каютных дверей». По обмене приветствиями вошли в каюту. «И седчи по местам, — продолжает „Статейный список“, — объявил сераскер-паша им, посланникам, в почесть 10 лимонов свежих и говорил, что те лимоны присланы к нему из Царяграду морем в Булаклаву, а из Булаклавы привезены сухим путем в Керчь». Затем он сообщил посланникам полученные из Константинополя вести: писали к нему из Царьграда, что вскоре, именно в половине сентября, ожидают в Царьград приезда султана из Адрианополя, а затем перешел к делу, стал говорить посланникам, чтоб они в путь свой великою погодою в открытое море не ходили, чтобы не учинилось от великой погоды какого повреждения их кораблю и им самим. При этом он показал посланникам карту, «такову ж, — замечает Украинцев, — каковы я у тебя, государь, видел», и по карте указывал им путь, которым им идти по Черному морю, выйдя из Керченского гирла: надобно им зайти в Кафу (Феодосию) и в Балаклаву как для дров, так для живности и для пресной воды, и идти им подле берегов лиманами, а миновать им тех мест невозможно. И сами они, турки, «в те места для пресной воды и дров, а иное для харчевых запасов заезжают же, потому что на Черном море на крымской стороне только два корабельные пристанища: у Кафы, да у Булаклавы», третья же пристань Ала-Агры — на Анатолийском берегу. Если посланники за водою и запасами в эти пристани не зайдут, то будет опасность, что у них в запасах учинится скудость, если они пойдут в открытое море при такой погоде. Но отнюдь им не следует ходить в открытое море в такую погоду. В подтверждение своих слов адмирал сослался на привезенного им с собою опытного капитана, «которой у них по Черному и по Белому (Мраморному) морю ходит с сорок лет, а породою он галанец и принял их бусурманскую веру». Капитан этот сказал, что при восточном ветре совершенно им идти на Черное море невозможно. Тогда посланники обратились к своему капитану Петру Памбургу с тем же вопросом: можно ли им итти на Черное море тем восточным ветром? Памбург ответил утвердительно, добавив, что «они-де, турки, отговаривают то знатно для какого ни есть своего вымыслу, чтоб их, посланников, до Царяграда, испустя способное время, морем иттить не допустить».

Агры — на Анатолийском берегу. Если посланники за водою и запасами в эти пристани не зайдут, то будет опасность, что у них в запасах учинится скудость, если они пойдут в открытое море при такой погоде. Но отнюдь им не следует ходить в открытое море в такую погоду. В подтверждение своих слов адмирал сослался на привезенного им с собою опытного капитана, «которой у них по Черному и по Белому (Мраморному) морю ходит с сорок лет, а породою он галанец и принял их бусурманскую веру». Капитан этот сказал, что при восточном ветре совершенно им идти на Черное море невозможно. Тогда посланники обратились к своему капитану Петру Памбургу с тем же вопросом: можно ли им итти на Черное море тем восточным ветром? Памбург ответил утвердительно, добавив, что «они-де, турки, отговаривают то знатно для какого ни есть своего вымыслу, чтоб их, посланников, до Царяграда, испустя способное время, морем иттить не допустить».

Украинцев опасался, что турки тянут время, ожидая султанского указа из Константинополя с запрещением везти посланников морем, и поэтому стремился отплыть до получения турками такого указа, чтобы поставить их перед совершившимся фактом, и потому, опираясь на свидетельство Памбурга, продолжал настаивать на том, что «та погода им добрая и никакой противности на Черном море не будет». Гасан-паша старался поколебать у посланников доверие к свидетельству Памбурга: верить ему в том «не доведется для того, что он — человек молодой и на Черном море никогда не бывал и того моря не знает». Между тем Памбург вступил в беседу с турецким капитаном, обасурманенным голландцем, который выразил удивление постройке русского флота. «Да сказывал мне Петр Памбурх, — писал Украинцев царю, — что спрашивал у него тот капитан турский галанец, который обусурманился: кто-де у великого государя корабли делал и пушки, и всякие корабельные припасы? И он ему сказал, что все то делали русские люди, и он-де тому дивился, что русские люди умеют то делать, что голландцы», и при этом сообщил, что и турки, услыхав, что царь стал нанимать к себе в службу немцев и голландцев, стали также нанимать иноземцев: англичан и голландцев, что султан писал французскому королю, и король прислал ему многих людей, знающих морское дело[194].