Петр Первый

Ответа не последовало, и тогда Алексей обращается к мачехе. Екатерине удалось уладить конфликт. 19 декабря 1708 года Петр отправил ответ на письмо сына, написанное в конце ноября: «Так же пишешь, что рекрутов в то число добрых не было и для того таких послал; и когда б о том ты так отписал тогда, то б я сердит на тебя не был». Одно из обращений Петра к сыну звучит как мольба: «Чини по данному тебе письму не с печалью, но с радостию, ибо все тебе ж пригодитца, и у меня будешь в ласке».

В 1710 году царевич находился в Дрездене, а в следующем году был занят устройством своих брачных дел. Алексею отец прочил в супруги вольфеибительскую принцессу Шарлотту, сестра которой была замужем за австрийским императором. Свадьба состоялась 14 октября 1711 года в Торгау в присутствии Петра. Туда, между прочим, приезжал немецкий философ и математик Лейбниц. «Я ездил в Торгау, – писал Лейбниц, – не столько для того, чтобы посмотреть на свадебное торжество, сколько для того, чтобы видеть замечательного русского царя. Замечательны дарования этого великого государя».

Брак не внес изменений в жизнь царевича. Высокая и худая, с лицом, изуродованным оспой, Шарлотта не пользовалась любовью Алексея. «Жену мне на шею чертовку навязали: как к ней ни приду, все сердитует и не хочет со мною говорить».

Супруга имела основания «сердитовать». Царевич по-прежнему пил, чем еще в большей степени подрывал свое слабое здоровье. Кроме того, он завел любовницу. У его учителя Никифора Вяземского была крепостная Евфросинья Федорова. Она приглянулась царевичу, и привязанность к ней, как увидим дальше, он сохранил до конца дней своих.

После женитьбы царевич с конца 1711 года выполнял в Польше поручение царя по заготовке продовольствия для армии, находившейся за границей. Судя по письмам Алексея, его усилия остались бесплодными: провианта он не заготовил, но предусмотрительно, чтобы не быть обвиненным в упущениях, снабжал почти каждое свое письмо либо копиями своих распоряжений, либо копиями донесений, полученных от лиц, ему подчиненных и причастных к выполнению задания. Практическая школа обучения наследника управления государством, таким образом, не удалась, как не удалось и обучение его наукам.

С 1713 года Алексей жил в Петербурге. Отец лишь изредка обременял сына поручениями, тем более что последний уклонялся от них, притворяясь больным. Об этом умении симулировать болезнь писал сам царевич во время следствия: «Притворяя себе болезнь, лекарство нарочно, чтоб не быть в походах, принимал, и в том виноват».

В новой столице царевич жил в окружении старой «компании»: Никифора Вяземского, Ивана Афанасьева и др. Из нее выбыл только духовник, с которым у царевича произошла какая-то размолвка. Место Якова Игнатьевича в качестве главного советника занял Александр Васильевич Кикин – бывший денщик Петра, благодаря своей расторопности и исполнительности получивший должность руководителя интендантской службы в Адмиралтействе. В свое время Кикин пользовался расположением царя, между ними существовали дружеские отношения, Петр называл своего денщика «дедушкой». Кикин принадлежал к числу тех немногих корреспондентов Петра, которых царь считал своим долгом лично информировать о важнейших событиях на театре военных действий.

В 1714 году Кикин проворовался и в связи с этим был привлечен к следствию. «Он так испугался, что с ним случился апоплексический удар», – записал современник. Петр к казнокрадам был беспощадным. Тем не менее благодаря хлопотам Екатерины Кикин избежал сурового наказания. «Она просила, чтобы в случае, если он не может быть выпущен на свободу, ему, как паралитику, почти лишенному языка, ввиду вероятности близкой его кончины дозволено было, по крайней мере, умереть спокойно». Ходатайство имело успех: царь сохранил Кикину жизнь, но отстранил от должности, лишил наград, так что, оправившись от удара, он, «как изгнанник, отпустил бороду». В следующем году Петр предоставил Кикину право жить в Петербурге, но о восстановлении между ними прежних отношений не могло быть речи. Затаив злобу на царя, Кикин рассчитывал поправить свою оборвавшуюся карьеру, но ставку сделал не на настоящее, а на будущее, когда трон займет наследник Алексей. С этой целью он сблизился с царевичем, стал его приятелем. Впрочем, дружеские связи и расположение царевича он не рекламировал, предпочитал всегда находиться в тени и, соблюдая предосторожности, навещал Алексея сравнительно редко, хотя всякий раз появлялся в те нужные минуты, когда тот остро нуждался в совете.

Безмятежная жизнь царевича оборвалась совершенно неожиданно для него в один из осенних дней 1715 года – 27 октября хоронили супругу Алексея, скончавшуюся после того, как она родила сына. В этот же день ему вручили послание отца, подписанное 11 октября 1715 года.