Петр Столыпин. Революция сверху

Это было, конечно, не самым важным фактором. Но о других – немного ниже. Факт же тот, что крестьяне отнюдь не рвались выходить из общины. Нет, кое-кто выходил. Однако прежде всего ринулись те, кого земля не слишком и интересовала.

«В ответах корреспондентов Вольного экономического общества выделяются три причины выхода из общины: 1) боязнь потерять при переделе имевшиеся излишки земель: 2) стремление продать землю; 3) желание вести самостоятельное хозяйство. По сведениям, собранным Московским обществом сельского хозяйства, в 1909 г. укрепили землю в собственность для ее продажи 52,5 % опрошенных, из опасения потерять излишки земли при переделе – 27,3 % и для улучшения хозяйства лишь 18,7 %».

(И. Ковальченко)

Итак, половина выходивших из общины собиралась землю продать, а не становиться «крепкими хозяевами».

А кем являлись желающие выйти? Это были отнюдь не «пьяные», о которых так любил в своих речах говорить Столыпин[66]. Хотя, конечно, имелись и такие. Люди с психологией люмпенов есть в любой социальной группе. Речь о других. Как мы помним, членами общины числились люди, которые давно уже не имели отношения к крестьянству Это были не только рабочие. Так, крестьянами по паспорту являлось большинство извозчиков, а также приказчики в лавках, официанты и прочие рядовые представители сферы услуг. К примеру, всем известно, что Сергей Есенин родом из крестьянской семьи. Менее известно, что его отец, не говоря уже о самом поэте, землю не пахал. Отец Есенина работал приказчиком в разных московских магазинах. Будущий поэт в семнадцать лет отбыл из родной деревни в Москву, где также занял место приказчика.

Нужна ли была этим людям земля? К сожалению, я не нашел данных о социальном составе людей, вышедших из общины без земли – то есть получивших за нее деньги. Возможно, такие исследования просто не проводились. Хотя очевидно, что для того же приказчика гораздо заманчивее выглядела перспектива вложить полученные деньги где-нибудь в городе. Например, приобрести лавку. А для извозчика – возможность стать «хозяином»[67]

.

Недаром в Московской губернии число вышедших из общины было рекордным для Нечерноземья – 32 %. Именно потому, что под боком огромный город[68].

Такие выходцы с одной стороны облегчали проведение реформы – они уменьшали количество общинников, то есть претендентов на землю. Но главный-то вопрос – создание «крепких хозяев» – провисал.

Очень мешало и хроническое отсутствие денег в казне. В 1908 году «Специальное совещание», которое занималось переделом земли, заявило, что на расходы по этой проблеме потребуется 500 миллионов рублей. Правительство же смогло выделить… меньше 5! А без денег, как известно, не работает ничего. Это доказывает, что «верхи», за исключением Столыпина и его сторонников, не воспринимали реформу как судьбоносную для страны

. Дескать, выйдет – хорошо, не выйдет – да и черт с ней. Что тоже говорит о ее перспективах. Сравните с советской коллективизацией, на которую были брошены огромные ресурсы.

Обнаружив, что реформа буксует, Столыпин начал ее откровенно подталкивать. Я уже упоминал о Крестьянском банке, которому просто-напросто запретили давать ссуду коллективам. Понятно, что это было направлено прежде всего против общины.

Но применялись и чисто административные меры.

Министр МВД стал рассылать многочисленные циркуляры «на места». Суть их заключалась в том, чтобы максимально ускорить выход крестьян из общины. Администрация начала давить.

«Сразу же после принятия указа 9 ноября Министерство внутренних дел сделало ставку на форсирование процесса земельной реформы. На места начали рассылаться многочисленные циркуляры и инструкции с рекомендациями по ускорению землеустроительных работ. Специальными распоряжениями губернаторам предлагалось создание особых совещаний “по применению указа 9 ноября”. Регулярно созывались специальные съезды чиновников для обсуждения хода земельных мероприятий.

При подобной организации дела была вполне закономерна бюрократическая практика административного нажима на крестьян для ускорения выделов и увеличения их количества. С этой целью широко использовались фальсификации мнений сельских сходов, лживые обещания отдельным крестьянам предоставить лучшие земли, чтобы склонить к выделам, разверстание общинных земель, минуя решения схода и многие другие злоупотребления».

(С. Н. Третьяков)