Петр Столыпин. Революция сверху

«В 1907–1915 гг. на надельных землях крестьян было создано 1265 тыс. хуторов и отрубов (10,3 %) от общего числа всех крестьянских хозяйств), под которыми было занято 12 232 тыс. дес. земли (8,8 %) всех крестьянских земель). Всего же с учетом хуторов и отрубов, созданных на землях Крестьянского банка и казны, участковым землевладением было охвачено 15,4 млн. дес. земли, что составляет 11 % от общей площади надельных земель. Очевидно, при таком низком удельном весе индивидуальное участковое хозяйство не могло оказать существенного воздействия на общее развитие сельскохозяйственного производства страны. Важным является и то обстоятельство, что почти половина участкового землевладения (7 млн. дес. из 15,4 млн. дес.) было сконцентрировано всего в семи южных и юго-восточных губерниях (Таврическая, Херсонская, Екатеринославская, Харьковская, Саратовская, Самарская, Ставропольская губернии), на которые приходилось менее 10 % всех надельных земель. По отношению к ним участковое землевладение составляло здесь примерно треть. Именно здесь, в районах Степного юга и юго-востока Европейской России, личное участковое землевладение и землепользование могло в наибольшей мере воздействовать на ход буржуазной аграрной эволюции».

(И. Ковальченко)

А результат? С ним не очень все хорошо.

«За 1907–1915 гг. землеустроители провели работу на 20,2 млн десятин надельных земель. Но лишь немногим более половины этих земель были единоличными (на 1 января 1915 г. – 10,3 млн десятин из 16,8 млн); остальные приходились на различные виды группового землеустройства (выдел земли целым селениям, уничтожение чересполосицы и т. д.). Из 6,2 млн человек, подавших ходатайства о землеустроительных работах, лишь 2,4 млн домохозяев получили утвержденные землеустроительные проекты. Из всех землеустроенных хозяйств действительно единоличных было 1265 тыс., т. е. 10,3 % всех хозяйств, с 12,2 млн десятин, что составляло 8,8 % всей надельной земли. Столыпинское землеустройство, перетасовав надельные земли, не изменило земельного строя, он остался прежним – приноровленным к кабале и отработкам, а не к новейшей агрокультуре, о чем разглагольствовали сторонники указа 9 ноября».

(А. Аврех)

Но на самом деле все было гораздо хуже. Апологеты реформы подразумевают «по умолчанию», что все выделившиеся крестьяне стали бурно процветать. А это совсем не так.

«Реформа приняла принципиально иное направление, нежели это задумывалось ее творцами. Не выделение “сильных и трезвых”, не создание слоя “крепких хозяев”, которые могли бы стать опорой режима, а исход из общины прежде всего “пьяных и слабых”. Из 15 млн крестьянских дворов из общины выпито 26 %) хозяев, т. е. четверть. Но принадлежало им лишь 16 % надельной земли. 40 % выделенной земли сразу продали, и это четверть всей земли, перешедшей в личное владение. По данным Карелина, 2,5 млн хозяев лишь формально вышли из общины, т. е. укрепили свои наделы, но в составе общинных земель».

(В. Логинов)

Вот свидетельство мелкого чиновника А. Клопова, рассказывающего о выселившихся на хутора.

«Я видел семьи из 10 человек, сидящих на клочке в 2–5–6 десятин земли, затратившие последние гроши, добытые путем займа, на перенос своих хат, живущие впроголодь на покупном хлебе уже теперь (ноябрь 1909 г.), после обильного урожая. Какую-нибудь развалившуюся печь крестьянину не на что поправить. Доходов впереди никаких, и остаются неудовлетворенными самые элементарные нужды. Многие сидят без воды, т. к. лужи, из которых они черпали воду, замерзли. На устройство же колодцев нет средств. Такие картины можно наблюдать… около самого административного центра губернии, где, как говорят, благосостояние крестьян неизмеримо выше, чем в остальных местах».

К тому же землю тут же стали покупать спекулянты. Закон 9 ноября пытался это предотвратить, но ведь, как известно, если нельзя, но очень хочется, – значит, можно.

«Добрая половина крестьянских посевных земель находится в руках городских кулаков, скупивших по 30 и более наделов».

(Газета «Речь», 1911 год)

А вот данные Главного управления земледелия и землеустройства – то есть государственного учреждения.

«Безземельные покупщики земли как из имений банка, так и от частных владельцев – это в подавляющем большинстве представители крестьянской буржуазии, но только скопившие себе капиталец не около земли, а каким-то другим путем и теперь вложившие этот самый капиталец в землю на предмет первоначального накопления уже возле матери-земли (Симбирское земство). В Ефимовском уезде Тульской губ. из 105 обследованных “банковых” хуторян (то есть тех, кто брал кредит в Крестьянском банке. – А. Щ.) 52 принадлежали к мещанам и к лицам некрестьянского сословия (духовенство, полицейские, сидельцы винных лавок и пр.), 29 к деревенским кулакам и только 24 к крестьянам. Так же и в северных и промышленных губерниях: Законом 9 ноября спешили воспользоваться здесь лишь элементы, и так давно уже порвавшие с деревней и переселившиеся в город».