Петр Столыпин. Революция сверху

«Беспощадная расправа с крестьянским “самоуправством” стала первым и главным принципом государственной политики в революционной деревне. Вот типичный приказ министра внутренних дел П. Дурново киевскому генерал-губернатору, “…немедленно истреблять, силою оружия бунтовщиков, а в случае сопротивления – сжигать их жилища… Аресты теперь не достигают цели: судить сотни и тысячи людей невозможно”. Этим указаниям вполне соответствовало распоряжение тамбовского вице-губернатора полицейскому командованию: “меньше арестовывайте, больше стреляйте…” Генерал-губернаторы в Екатеринославской и Курской губерниях действовали еще решительнее, прибегая к артиллерийским обстрелам взбунтовавшегося населения. (Ну до этого пока новороссияне не дошли, хватает ОМОНа. Напомню – на дворе 1905 год, “русские и православные” министры и генералы истребляют собственный голодный народ с помощью артиллерийского огня и карательных экспедиций. Без помощи всяких китайцев и латышей… обходятся так сказать “православным воинством”.) Причём самое паскудное в этой ситуации – что народ голодал из-за жадности землевладельцев и имперского правительства».

(И. Поморцев)

«В деревню прибыл карательный отряд. Его командир, уланский ротмистр, приказал выдать зачинщиков. Когда его приказание не было выполнено, солдаты схватили нескольких крестьян и повесили. Хотя двоих из них, братьев Семеновых, вообще не было в деревне во время разгрома усадьбы. После всех мужчин подвергли порке».

(П. Колосов)

С рабочими разбирались так же.

Вот к примеру, как происходило «умиротворение» в окрестностях Москвы.

Командир Лейб-гвардии Семеновского полка полковник Мин выделил шесть рот под командой 18 офицеров и под начальством полковника Римана. Этот отряд был направлен в рабочие поселки, заводы и фабрики по линии Московско – Казанской железной дороги. Отправляя эту часть полка в кровавый поход, полковник Мин отдал приказ, в котором предписывалось буквально следующее: «…арестованных не иметь и действовать беспощадно. Каждый дом, из которого будет произведен выстрел, уничтожать огнем или артиллериею».

(Из протокола дополнительного допроса обвиняемого Шрамченко Владимира Владимировича, произведенного в ПП ОГПУ в ЛВО г. Ленинград, 27 ноября 1930 года)

Жесткость Мина понять можно. Дело происходило сразу после Ноябрьского вооруженного восстания. Другое дело, что офицеры карательных отрядов, мягко говоря, несколько увлекались карательными мерами, особо не разбираясь, кто прав, кто виноват. И так происходило по всей стране.

«По приезде на станцию Перово несколько солдат, под личной командой Римана, штыками закололи пом. нач. станции. Как фамилия жертвы – мне не известно…

Со слов офицеров полка слышал, что на ст. Голутвино был расстрелян машинист Ухтомский и еще 30 человек. В расстреле Ухтомского, если не ошибаюсь, участвовали солдаты и офицеры 9 роты, под командой капитана Швецова. Как зовут Швецова – не помню. Из разговоров офицеров мне было известно, что особыми зверствами отличался Аглаимов – адъютант одного из батальонов. Аглаимова зовут Сергей Петрович. Зверство его выражалось в том, что собственноручно из нагана расстреливал взятых в плен, за что получил высший орден Владимира 4–й степени. Наряду с Аглаимовым такими же зверствами отличались братья Тимроты. Из разговоров с Поливановым или Сиверсом в ДПЗ узнал, что они находятся за границей.

(Из протокола дополнительного допроса обвиняемого Шрамченко В. В.)

Поясню. «Взятие в штыки» означает, что солдаты ворвались на станцию и перекололи всех, кто не успел убежать.

Что-то знакомое, не правда ли? Именно так во время Гражданской войны действовали и красные, и белые. Опыт имелся.

В наказе в I Госдуму крестьян Никольско – Азясского общества Успенской волости Мокшанского уезда Пензенской губернии сказано:

«А когда народ, доведенный до крайности, поднялся на защиту своих прав и стал добиваться лучшей доли, в помощь полиции и жандармам дали отряды казаков и солдат и тут же началось такое, чего и в татарское владычество не было. Засекали на смерть и расстреливали без всякого суда людей и грабили при обысках мужицкое добро. Сотни и тысячи людей выхватывались из деревень и накрепко засаживались в тюрьме. Лучшие люди, стоящие за народ, целыми вагонами, как груз, отправлялись на многие годы в Сибирь».

Иногда против жестокости карателей протестовали… помещики! В 1906 году донские помещики обратились к министру внутренних дел с петицией. Там сказано про усмирителей: «Они разъярили всю Россию, заполнили тюрьмы невиновными, арестовали учителей, оставив детей без школьного обучения… Потерпев постыдное поражение в войне с Японией, они сейчас мучают беспомощных крестьян. Каждый полицейский сечет крестьян, и из-за этих ублюдков наша жизнь, жизнь мирных дворян, стала невыносимой».