Петроград на переломе эпох. Город и его жители в годы революции и Гражданской войны

Это событие всколыхнуло массу верующих. Петроградский митрополит Вениамин назначил на 21 января большой крестный ход к лавре – демонстрацию протеста против «гонений на церковь». Накануне во всех церквах города собралось большое количество молящихся. Некоторые верующие женщины ходили по казармам и убеждали солдат выступить на защиту церкви. В результате крестный ход стал действительно грандиозным событием. По некоторым оценкам, в нем участвовало несколько сот тысяч человек[1120]. Огромное количество богомольцев двигалось к площади Александро-Невской лавры от Казанского собора и других церквей, объединенные крестные ходы шли с Петроградской стороны и Васильевского острова. Процессия растянулась по Невскому проспекту. Соединившись на лаврской площади, участники крестного хода заслушали послание вновь избранного 5 ноября 1917 г. патриарха Тихона с призывом к верующим и священнослужителям поднять народ на защиту церкви от будущих посягательств. Затем выступил с проповедью митрополит Вениамин

[1121].

Приняв во внимание настроение значительной части населения, правительство в вопросе о судьбе лавры благоразумно решило уступить. (Некоторые исследователи указывают даже, что В.И. Ленин был недоволен поспешными и несогласованными действиями А.М. Коллонтай)[1122]

. Чрезвычайная комиссия по охране Петрограда заявила, что советская власть не препятствует отправлениям веры, и распорядилась арестовывать нарушителей порядка во время крестного хода. Накануне власти опубликовали разъяснение о том, что реквизиция помещений предполагала лишь размещение в лавре инвалидов.

В день крестного хода в Петрограде, 21 января 1918 г., в «Известиях» был опубликован декрет Совнаркома «О свободе совести, церковных и религиозных обществах». Очень скоро, однако, он изменил название и во всех последующих официальных публикациях именовался декретом «Об отделении церкви от государства и школы от церкви»[1123]. Основные положения декрета были сформулированы в общедемократическом духе и провозглашали полное отделение церкви от государства, свободу совести и отправления религиозных обрядов. Лишь два последних пункта (пп. 12–13) существенно меняли его характер и резко отличали декрет от аналогичных актов, принятых в европейских странах. Эти пункты запрещали церковным и религиозным обществам владеть собственностью, лишали их прав юридического лица и объявляли национализированным все имеющееся у них имущество. Они свидетельствовали о явной дискриминации религиозных организаций.

В 1918 г. началось открытое преследование священнослужителей, ограничение прав церкви и осквернение религиозных святынь. В ходе кампании по «разоблачению церковного обмана» были вскрыты мощи одного из главных святых Русской Православной Церкви – святого Александра Невского[1124]. Власти постепенно закрыли все выходившие в Петрограде церковные и религиозные издания. В соответствии с декретом об отделении церкви началось составление описей церковного имущества. 11 февраля правительство конфисковало помещения высшего руководящего органа православной церкви – Священного Синода. Со второй половины 1918 г. начались аресты и казни священников за «контрреволюционную деятельность». Осенью 1918 г. в Петрограде были расстреляны: настоятель Казанского собора Философ Орнатский, настоятель Адмиралтейского собора Алексей Ставровский и другие священнослужители[1125]

. (Еще ранее группа революционных солдат расправилась в Царском Селе со священником Иоанном Кочуровым прямо в помещении его церкви).

Изменилось правовое и материальное положение служителей церкви. Собственно гражданских прав они, подобно представителям других «эксплуататорских классов», были лишены. Отсутствие материальной поддержки и постепенное сокращение численности прихожан по мере уменьшения количества населения Петрограда привело к тому, что некоторые из них начали искать побочный заработок. «…Часто теперь можно видеть, – писал в дневнике в январе 1919 г. один из петроградских жителей, – как тот или иной священник, облачившись вместо рясы в какую-нибудь приобретенную по случаю одежду <…>, отсчитывает деньги в качестве казначея или переписывает бумаги… Иногда идут на службу, не переодеваясь в штатское платье. В Сенатском архиве видел, как диакон таскает книги в качестве носчика»[1126].