Пять из шести

— Я так понимаю, Аристарх Вяземский, что вы являетесь поклонником ночных бдений?

От наваждения меня избавил удивлённый голос Серёжи:

— Почему ты говоришь про ночь, мама, сейчас же день?

Значит, мне не пригрезилось, и она наяву произнесла эту фразу?

— Действительно, день, — как бы делая для себя открытие, осмотрелась по сторонам Катя, — рассмеялась и привлекла к себе недоумевающего Серёжу.

Мальчик неуверенно хихикнул. Он уже сообразил, что мама пошутила, но никак не мог понять, в чём прикол.

Катя посмотрела мне прямо в глаза. «Да, это действительно я, — говорил её взгляд, — но все объяснения потом».

* * *

Когда Серёжина спина скрылась за дверью, мы направились к выходу. Молча вышли из здания, молча пошли по дорожке к воротам. Я понимал, что Катя ждёт от меня каких-то правильных мужских слов, но в голове вертелась одна банальщина. И лишь когда мы дошли до парковки, меня осенило. А чего я, собственно, парюсь? Зачем вспоминать фразы из давно прочитанных книг, когда можно начать разговор с самых простых слов.

— Ты как сюда добиралась? — спросил я у Кати самым обычным тоном, как будто не стояла между нами её мнимая смерть и моя вынужденная «бондиана» — или, правильнее, «индиана»?

— Сюда — на такси, — в тон моим словам ответила Катя, сильно выделив при этом слово «сюда».

Я посмотрел в её улыбающиеся глаза, и у меня возникло подозрение, которое я тут же перевёл в слова:

— Уж не хочешь ли ты сказать, что назад планировала уехать со мной?

— Хочу! — с вызовом ответила Катя.

И тут я понял, что мне светит замечательный вечер, если у меня хватит ума отложить выяснение отношений на потом. Потому я просто предложил:

— Тогда садись!

Я вёл машину осторожно, с соблюдением всех предписаний ПДД. Я как бы давал понять Кате, что не собираюсь делать резких движений. Она оценила это и приняла. А чтобы я не сомневался в её оценке, включила радио и отыскала в эфире нежную романтичную мелодию.

В квартиру мы вошли абсолютно друг в друге уверенные. Потому всё делали не спеша, даже можно сказать, буднично. Не было разбросанной по полу одежды — всё повисло на своих местах. Без суеты по очереди посетили душ, погрузились в шуршащую свежей простынёй постель, и только там отпустили тормоза.

— Я хочу есть. — Первая фраза Кати после того, как мы немного отошли от секса.

— Не вопрос, в моём холодильнике найдётся всё, что требуется для приготовления романтического ужина.

Я натянул боксеры и отправился на кухню, претворять озвученный план в жизнь. Спиной почувствовал её присутствие, а потом услышал и голос.

— А мы не опоздали с романтическим ужином? Может, просто поедим.

Я обернулся и тут же вновь её захотел. Катя картинно расположилась в дверном проёме. В моей футболке, которая заметно оттопыривалась на груди и едва прикрывала низ живота, но оставляла открытыми великолепные ноги, она смотрелась очень сексуально.

— А ты знаешь, чем отличается романтический ужин от обычного? — спросил я.

— Свечами, шампанским, вечерним платьем, медленным танцем — нет?

— Нет. Ты перечислила атрибуты. Они могут быть и такими и другими, их может вовсе не быть — главное не в этом. Главное в том, что за романтическим ужином всегда следует секс.

— В таком случае я отзываю свой вопрос, — промурлыкала Катя.

Так что Катину историю я услышал лишь на следующее утро. Мы долго молчали. Потом Катя робко попросила:

— Старх, скажи что-нибудь.

— В твоём рассказе ты несколько раз произнесла слово, которое я больше никогда не желаю слышать.

— Какое слово?

— «Фиктивный».

Екатерина Вяземская

Мне кажется, сестра — та её частичка, что живёт в моей душе, — осталась довольна. У меня есть свой живой мужчина, а мёртвый теперь всецело принадлежит ей.

Вчера распрощалась с Конторой. Сама себя я давно уже уволила, но надо было соблюсти формальности. Встретила кое-кого из тех, с кем работала до заброски в Рагвай. Особой радости встреча не принесла ни мне, ни им. Слишком много воды утекло, не осталось и тени былой привязанности. Они-то и поведали мне о том, что «Латинское танго» имело печальный конец. Тем лучше — удерживать не будут.

Рапорт об увольнении на стол начальника управления положила лично. О генерале Сологубе была наслышана, но видела впервые. Интересный мужчина. С виду добродушный как медведь и видимо такой же опасный — сидел бы он иначе в этом кресле.

Сразу предложил сделать общение неформальным.

— Да ты присядь, дочка, — ласково пробасил Дядя Миша (его прозвище было известно всей Конторе), — пока я с твоей цидулей разберусь.

Прочёл рапорт, не меняя выражения лица, потом посмотрел на меня.

— Решила, дочка, нас покинуть?

— Решила, Дядя Миша, — дерзко ответила я.

У генерала от удивления округлись глаза, а потом он рассмеялся.

— Молодец, хорошо меня приложила!

— Извините, товарищ генерал-лейтенант, — поспешила я сдать позиции.

— Да ты что, дочка, не извиняйся, я же не в укор. Тебе можно. Я даже рад слышать своё прозвище из уст такой красавицы.

Совсем засмущал меня хрыч старый. Почувствовала, что краснею.

— Ладно, — слегка пристукнул по столу ладонью Сологуб, — переходим к официальной части.