Пять Колодезей

Место для наблюдений было превосходное. Видно — куда ни глянь. Наискось слева — штабель ракушечника, напротив — спуск в шахту, за ними — узкая полоса с побуревшей травой, а дальше — безбрежная синева моря, уходящая далеко к горизонту. «Обидно, что отсюда нельзя увидеть, что делается под землей», — подумал Степа. А ведь где-то тут, под дорогой, под берегом и морем, раскинулся целый подземный город с лабиринтом темных, душных улиц и переулков. И где-то глубоко, в одной из дальних штолен под морем, сидит сейчас он и ждет. А вдруг он уже не ждет, а пробирается к выходу или карабкается по стене вверх в том самом месте, где Степа чуть не провалился в штольню?

Степа представил себе, как он с ребятами и с милиционером неожиданно выскакивает из пшеницы, как они окружают диверсанта и арестовывают его, а потом, на глазах у всех жителей, ведут через село.

Воображение так увлекло Степу, что он ничего не видел и не слышал и очень испугался, когда мимо с грохотом и лязгом пронесся грузовик. Густое белое облако поднялось над дорогой и заслонило небо. «Вот бы Пашке и Митьке пристроиться с этой машиной», — подумал он, закрывая ладонями лицо и нос. Санька, глотнувший едкой солончаковой пыли, чихнул.

— Тише ты! — шикнул на него Степа. — Тоже мне разведчик. Ты ж в секрете сидишь…

— Дюже в носу свербит, — оправдывался Санька, морщась и мотая головой.

Степа покосился на товарища и заметил, что его рыжие волосы и лицо посерели от пыли, но оставался неумолим:

— А ты терпи…

Он хотел еще что-то добавить, но в это время сквозь редеющую пелену пыли заметил, как у выхода из шахты кто-то высунулся из-под земли. Когда пыль улеглась, Степа узнал таинственного незнакомца. Тот смотрел на дорогу, по всей вероятности поджидая машину. Степа плотнее прижался подбородком к земле и замер, боясь задеть стебли и шелохнуть нависшие над головой колосья. У Саньки опять нестерпимо защекотало в носу. Он закрыл руками лицо и уткнулся в горячую землю. С минуту он крепился. Но потом не выдержал и два раза громко чихнул. Незнакомец повернулся в их сторону.

— Убью! — зашипел Степа, подсовывая кулак к самому носу товарища.

Несколько минут мальчики лежали на земле, как примороженные.

Вдруг со стороны села послышался гул машины. Через несколько секунд мимо ребят с грохотом промчался грузовик и, взвизгнув тормозами, остановился недалеко от шахты. «Наверно, Пашка!» — обрадовался Степа и приподнялся на локтях. Густая белая пыль взвилась над дорогой. Он ничего не мог разглядеть. Выскочить из засады он не решился. И этот потерянный миг оказался роковым. Мотор вновь загудел. Степа поднялся и выбежал на дорогу. Но у шахты никого уже не было: грузовик скрылся в пыли.

— Стой! Стой! — крикнул Степа и, заложив пальцы в рот, пронзительно свистнул.

Но его крики и свист потонули в реве мотора и грохоте машины, мчавшейся по ухабам.

— Удрал, черт… Прошляпил! И даже номера машины не успел заметить! — Степа сорвал с головы кепку и со злостью ударил оземь.

— А что бы ты с ним сделал? — спросил подбежавший Санька.

— Я б сказал шоферу, что это шпион, и задержал бы его.

— Так бы шофер тебе и поверил! У каждого шпиона небось документы в порядке.

Степа ничего не ответил и с отчаянием посмотрел на дорогу — не покажется ли машина с Пашкой. Но дорога в село была пуста.

Грузовик с беглецом был уже далеко. Он проскочил пшеничное поле, свернул влево и, распушив пыльный хвост, мчался на юг. За высокими хлебами машину едва было видно. Еще минута-две, и она затеряется в безбрежных стенных просторах. Степа и Санька взобрались на самый высокий штабель ракушечника и приставили ладони к глазам.

От моря до самого края земли стелились хлеба, рассеченные на квадраты зелеными нитями лесных насаждений. Далеко-далеко видны серые шапки скифских курганов, за которыми в сиреневой дымке смутно проступали темные очертания гор. Машина отсюда казалась маленькой букашкой, которая то пряталась в низинах, то появлялась вновь и быстро ползла вперед, все уменьшаясь и уменьшаясь, пока не сделалась еле заметной точкой.

— Смотри, смотри! Куда это она свернула? — встревожился Степа.

— А ты и не знаешь? — удивился Санька. — То ж тракт Феодосия — Керчь. Видать, он на Феодосию и подался.

Вскоре точка подползла к самому дальнему кургану и словно нырнула за горизонт. А мальчики еще долго стояли на штабеле и смотрели туда, где желтело чуть заметное пыльное облачко, которое медленно оседало и растворялось в мерцающих волнах горячего стенного воздуха.

Подслушанный разговор

Наконец появились и Митя с Пашкой. Они выскочили из кузова проходившей мимо грузовой машины.

У Пашки на поясе болтался старый немецкий тесак и висели две пустые бутылочные гранаты; Митя был вооружен палкой с самодельной железной пикой на конце.