Пять лет рядом с президентом

Уверен, силовые структуры и особенно спецслужбы до сих пор не могут простить именно Ельцину того, что он подавил организованный КГБ путч в августе 1991-го, хотя даже многие из них помогали нам, понимая, что дальше так жить нельзя.

Для дискредитации мертвого первого президента России используются любые «сливные бачки».

Я с большим интересом смотрю по телевидению передачи, которые ведут официальные рупоры власти Владимир Соловьев и Алексей Пушков. Мало того, на 80 процентов согласен с их комментариями и ходом мысли, за исключением того, что они лепят про Ельцина: не знаешь – лучше помолчи, возьми многозначительную паузу, но не клевещи. Я уже не говорю о некоторых наиболее злобно настроенных гостях и героях их неоднозначных передач.

Подобным самозваным «аналитикам» и «политологам» Ельцин мог бы ответить словами Некрасова: «Он ловит звуки одобренья не в сладком ропоте хвалы, а в диких криках озлобленья…» Об исторической репутации Бориса Ельцина можно будет объективно судить лишь через много лет.

Я не настаиваю на том, что абсолютно объективен по отношению к Борису Ельцину, но многое знаю и имею право об этом писать в надежде, что историкам и политикам это поможет составить более полный и объективный портрет первого президента России и нашего времени. Долгое время нас связывали формальные и неформальные отношения, это, естественно, вносит коррективы в мою оценку деятельности первого президента России.

У нас была общая позиция по отношению к однопартийной системе и роли загнивающей КПСС, к развитию демократии и переходу к рыночным отношениям.

Мы вместе работали в МДГ и Верховном Совете СССР. Будучи избранными делегатами на XXVIII съезд КПСС, по договоренности на одном из заседаний одновременно вышли из компартии.

Я работал министром и председателем Государственного комитета в первых двух правительствах Ельцина. Однако я выступал против «шоковой терапии», разрушения внешних экономических связей и бандитской приватизации. Я выступал против команды Гайдара, но поддерживал решительные действия президента в сентябре-октябре 1993 года, хотя во многом эти трагические события были спровоцированы катастрофическими «реформами» тех, кто называли себя реформаторами. Тогда, в самый тяжелый момент октябрьского кризиса, мне удалось срочно передать в Москву информацию для Бориса Николаевича о том, что ему будет спокойнее и увереннее, если семья приедет ко мне во Францию, что я готов организовать всё необходимое для их конфиденциальной встречи и размещения. Слава Богу, этого не потребовалось.

Ельцин был свидетелем у меня на свадьбе, а через неделю мы вместе пережили аварию самолета в Испании. Вместе с Ельциным я был участником подавления путча, написания 19 августа 1991 года обращения «К гражданам России» и его оглашения перед Белым домом с бронетанка Таманской дивизии.

Было много еще чего, поэтому я и не скрываю своих критических симпатий к первому президенту России и не могу быть полностью беспристрастным…

…Долгие годы с нашей страной сотрудничала одна из ведущих фирм Западной Европы, специализирующаяся на производстве специальных сталей, а также трубопроката для нефтегазовой промышленности. Возглавлял ее доживший до 92 лет господин Жерар Клян. По его признанию, глубокая эмоциональная привязанность к нашей стране у него не случайна. Она родилась в годы совместной борьбы против фашизма. Господин Клян был активным участником французского движения Сопротивления, за что награжден орденом Почетного легиона.

Однажды, во время официального приема в торгпредстве он сказал:

– Мне импонирует ваш президент – господин Ельцин. Он представляется мне настоящим борцом за свободу, за которую когда-то мы, французы и русские, вместе воевали.

Вместе с женой я пригласил его в мой кабинет. В нем было несколько шкафов с книгами. На видном месте стояли три книги с автографами Ельцина, узнаваемые по его фотографиям на обложках.

Я показал моим французским знакомым книги, на первых страницах которых были сделаны автографы, адресованные мне и моей семье. Клод, жена господина Кляна, с очевидным интересом рассматривала их.

– Не удивляйтесь, – объяснил заинтересованную реакцию своей жены господин Клян, – моя жена работает в институте графологии.

– Не желаете узнать характер вашего президента, как он изменился за эти годы? – тут же предложила она. – Я неоднократно делала графологические экспертизы известным политикам. Честно говоря, характер их сильно менялся со временем.

Книги были датированы 1990, 1994 и 1996 годами. От столь заманчивого предложения трудно было отказаться. Через неделю я получил редкий документ, в котором французские графологи тщательно проанализировали автографы Ельцина, оставленные им на титульных листах трех книг, и научно обосновали черты его характера.

Относительно первой книги от 1990 года «Исповедь на заданную тему» заключение французского графолога гласит: