Пять процентов правды. Разоблачение и доносительство в сталинском СССР (1928-1941)

В 1932 году на центральном уровне, по некоторым свидетельствам, было занято всего лишь «несколько десятков» инспекторов и 300 постоянных добровольцев{587}. В 1931 году местные РКИ получают право принимать на работу пять «внештатных» инспекторов на одного штатного оперативного работника{588}. На 338 окружных КК-РКИ в 12 краях и областях в 1931 году приходится 6181 внештатный инспектор, т. е. в среднем по 18 человек на каждую местную РКИ

{589}. В Горьком эти показатели постоянно растут. Они достигают максимума во время IV партийной конференции в 1934 году. На эту дату насчитывается 3954 инспектора и 3227 добровольцев против 432 инспекторов и 2650 добровольцев двумя годами раньше. Только на уровне области в РКИ занято 275 инспекторов и 286 волонтеров{590}. На 1 декабря 1933 года в округе Вурнары, относительно которого у нас имеются точные данные{591}

, работают 67 инспекторов, главным образом мужчины (88%). В этом сельском округе инспекторы на 83,5% — крестьяне. Большинство из них молоды (40,3% — члены ВЛКСМ). Членов партии немного — всего 9%. Более репрезентативными данными мы, к сожалению, не располагаем. В областных архивах хранится всего несколько дел, которые упоминают эту категорию сотрудников, но нет ни одного, которое бы позволило проанализировать их социальное положение{592}.

Существенно, что эти цифры относятся к 1932–1934 годам, т.е. к тому времени, когда бюро жалоб больше всего были на виду в результате уже упоминавшегося «пятидневника». В 1935 году цифры уже скромнее: только тринадцать инспекторов работают в областном бюро города Горького, и сорок пять добровольцев заняты в работе по расследованию жалоб во второй половине 1935 года{593}.

Место внештатных сотрудников в системе РКИ

Теоретически окружным РКИ помогает множество структур: помимо добровольцев и инспекторов, можно найти «отделы РКИ при сельсоветах», «группы содействия» на предприятиях, в колхозах и совхозах, при МТС. Все они также обеспечивают те внушительные показатели численности контрольных органов, которые затем попадают в документы, подготовленные для съездов и партийных конференций. Люди, различным образом помогающие работе РКИ, именуются общим словом «актив» — понятие, которое трудно перевести на иностранный язык. Иконников называет, говоря обо всем СССР, внушительную цифру в восемь миллионов человек{594}

. Помимо того, что это цифра объединяет весьма разнородные данные, она представляется также серьезно преувеличенной. При более пристальном изучении отдельных округов обнаруживается, что все упомянутые структуры не более чем имитация:

«…конесовхоз находится в самих Починках, руководителем группы являются член Президиума КК-РКИ где работа должна быть поставлена образцово; при проведении рейда с 1 по 4 выявлена обратная сторона, рабочие совхоза выдвинутые в группу содействия не знают своего руководителя, а некоторые даже не знают, что они состоят членами группы содействия…»{595}

Внештатных сотрудников иногда выдвигают как самых блестящих работников бюро. Так произошло в 1932 году с одной активисткой, сверловщицей на одном из московских заводов, которую отметили в одной из брошюр, посвященных Центральному бюро жалоб.

«Лосевой приходится иметь дело с очень важными и учеными лицами, они иронически посмеиваются над сверловщицей: “Что может понимать эта женщина в нашем ответственном и сложном деле?” Однако через несколько дней иронические улыбки сменяются удивлением: Лосева не только разобралась в неправильном увольнении иностранного специалиста, но и вытянула целую цепь безобразий, царивших в учреждениях, и пришлось “важным ответственным лицам” держать ответ за разбазаривание советской валюты»{596}.

Эта история хорошо иллюстрирует, какую роль могли играть простые советские люди в ходе инспектирования. Но она также заставляет задуматься о статусе инспекторов, о степени доверия к ним, об их положении в советском обществе.