Пять процентов правды. Разоблачение и доносительство в сталинском СССР (1928-1941)

«Дело в том, что в районе имели место акты (имеют и сейчас) прямого издевательства над Советскими законами, разтрата государственных денег, барахольство государственного имущества и колхозного добра и прочее.

<...>

Имущество бывших молитвенних зданий разбазарено. Многие с ответственных работников нажились на этом. Вещи ценой в 500–800 рублей покупались сотрудниками, разными организациями и лицами за 25–30 руб. (ковры, скатерти). Ковры, скатерти, дорожки и прочее лежат в кабинетах дома Советов, в Сельсоветах и на квартирах…»{724}

Но было бы некорректно считать подобное обвинение относящимся только к деревне. Это касается всех слоев общества. Контраст между теми, у кого есть, и теми, у кого нет, с огромной силой работает на развитие доносительства, даже когда средства использованы не в интересах частных лиц. Ремонт кабинетов руководящих работников Горьковского горсовета вызывает явное недовольство:

«Вот недавно растрата была в Горсовете 7.000 р. У нас увлеклись все новым кабинетом отделывать все под дуб, под чинару и под орех, сжимают сотрудников — есть отделы где по 1,5 и меньше метра на человека, грязные комнаты, копоть, теснота и жмут дальше, чтобы еще больше кабинетов было — вот Б. кабинет, хороший большой — нет давай ему под чинару!»{725}

Список имущества, похищенного в целях личного потребления, мог бы дать повод для перечня в духе Превера: пряники{726},[244] мешок картошки

{727},[245] жирные гуси и утки[246]

, строительные материалы, дрова и продукты питания{728}.[247] Предметом хищения могли стать также крупные суммы денег.

Другая серия обвинений касается представителей власти: это разоблачение их некомпетентности. Несмотря на относительную неграмотность, колхозник из Краснодарской области посвятил восемь с половиной страниц тому, чтобы показать безграмотные решения, принятые председателем колхоза «Оборона страны»{729}. Он упрекает председателя в том, что тот зря дал указание сжечь скошенную люцерну, что его плохое управление привело к снижению количества зерна, выдаваемого каждому колхознику, что из-за своей некомпетентности он «саботировал» сбор урожая кукурузы, что продал сено соседнему совхозу без разрешения общего собрания колхозников, что передавал продукцию колхоза председателю сельсовета. Начиная с 1936 года, логика всерьез меняется, так как некомпетентность почти систематически связывается с саботажем. Большая часть писем, содержащих подобные обвинения, а именно 55%, относятся к 1937 и 1938 годам. Вера, пусть и смутная, что именно саботажем объясняются провалы советской экономики, проникает во все слои общества. Некоторые доходят даже (по наивности?) до того, что пишут о выпуске в конце 1937 года новых банкнот с изображением Ленина. Так, рабочий из Иванова написал Молотову о своем удивлении, что «священный образ великого Ленина» находится на платежном средстве, которое служит для столь прозаической цели как покупка водки. С этим он смириться не мог.

«Мысль моя стала склонна к тому, что это дело рук врага, который рвется на каждую подлость, что было и у нас в Иванове: отравление рабочих хлебом, срыв работ предприятий, занижение урожая, снижение роста животноводства и т. д. И это дело не обошло их рук»{730}.