Пять сантиметров в секунду

Он не смог сосредоточиться на книге и выключил телевизор. Стало очень тихо. Последние поезда ушли, не было ни урчания машин, ни воя ветра; казалось, стоит прислушаться — и услышишь, как снаружи, за стенами его квартиры, падает снег.

Неожиданно в нём возродилось давно забытое уютное чувство, будто он окружен неким теплым коконом и защищен от зла. Размышляя над тем, откуда это чувство взялось, он вспомнил сакуру, которую видел когда-то зимой, давным-давно.

…Сколько же лет прошло? Я закончил тогда первый класс средней школы, значит, больше пятнадцати лет”.

Сна не было ни в одном глазу; он со вздохом закрыл книгу и одним глотком допил остававшееся на дне банки пиво.

Три недели назад он ушел из компании, в которой проработал почти пять лет, ушел в никуда, в свободный поиск; делать ему было нечем, и он целыми днями бил баклуши. Впрочем, именно теперь тревога, которая терзала его много лет, отступила, и сердце успокоилось.

Пробормотав: «Что за фигня со мной происходит?» — он встал из-за которую, набросил висевшее на стене пальто (на соседней вешалке остался висеть костюм), надел у входа ботинки, взял прозрачный зонт и вышел из квартиры. Вслушиваясь в мягкое шуршание, с которым снежинки оседали на зонте, он неторопливым шагом меньше чем за пять минут дошел до ближайшего магазина.

Замешкался перед стеллажом с периодикой и, поставив рядом корзинку с молоком и полуфабрикатами, быстро пролистал журнал Science. Этот журнал он не брал е руки уже много лет, хотя в старшей школе читал его буквально запоем. В номере были статьи о проблеме таяния антарктических льдов, об интерференции гравитационных волн в нашей галактике, об открытии новой элементарной частицы, о взаимодействии нано-частиц и окружающей среды. Как и прежде, он слегка удивился тому, что в мире всё еще есть место открытиям и приключениям, и принялся листать журнал.

Ощущение дежавю — будто нечто подобное когда-то уже происходило — застало его врасплох; он вздохнул и понял: да, конечно же, эта самая музыка.

Радиоточка транслировала хит, который когда-то кажется, еще когда он учился в средней школе, — день и ночь крутили в эфире. Слушая знакомую до боли мелодию и подбирая со страниц Science крупицы научного знания, он подумал, что давно уже не вспоминал о прошлом; от нахлынувших чувств защемило в груди, и даже когда он пришел в себя, какое-то время по поверхности сознания продолжала бежать едва заметная рябь.

Когда он вышел из магазина, в груди еще теплился слабый огонек. Он уже и забыл, когда в последний раз чувствовал, что у него есть душа.

Глядя на то, как валит сплошной стеной снег, он подумал: скоро место снежинок займут лепестки сакуры.

2

Окончив старшую школу на острове Танэгасима, Такаки Тоно поехал в Токио поступать е университет. На время учебы он снял маленькую квартиру в получасе ходьбы от станции метро Икэбукуро. Такаки жил в столице с восьми до тринадцати лет, но помнил только окрестности родительского дома в Сэтагая, и за этим исключением Токио оставался для него «неведомой землей». По сравнению с жителями островка, где Такаки провел юность, токийцы казались жестокими, разговаривали грубо и бездушно. Они без зазрения совести усеивали улицы плевками, швыряли на тротуар бесчисленные окурки и изжеванные жвачки. Такаки не понимал, зачем нужно бросать на дорогу пластиковые бутылки, журналы и упаковки из-под еды. Насколько он помнил, раньше Токио был куда более спокойным и достойным городом.

Но что уж туг сделаешь.

Как бы там ни было, мне в этом городе жить, думал Такаки. Дважды сменив школы, он научился по-всякому заставлять себя привыкать к новым местам. Да и беспомощным ребенком он уже не был. Повзрослев, Такаки часто вспоминал о том, как сильно переживал, когда — давно же это было! — отца перевели из Нагано е Токио. Как он, держась за руки мамы и папы, ехал по маршруту Оомия — Синдзюку, смотрел в окно поезда и видел пейзаж, совершенна не похожий на холмы и горы, к которым он привык. Такаки знал, что жить в этих местах совсем не хотел бы. Но прошло несколько лет, и ощущение несовместимости с новым местом возникло у Такаки уже при переезде из Токио на Танэгасиму. Когда винтомоторный самолет сел в маленьком аэропорту острова и отец повез их по дороге, вдоль которой тянулись одни только поля, луга и электрические столбы, Такаки охватила острая ностальгия по столице.

В конце концов, какая разница, где жить? К тому же на этот раз я переехал по собственной воле. Так он думал, стоя в крошечной комнатке посреди не распакованных еще картонных коробок и глядя в окно на бесконечные ряды токийских домов.