Читаем Пять сантиметров в секунду полностью

Следующие несколько дней я ходил угрюмый, словно сам не свой. Акари страдала куда сильнее, и мне было ужасно стыдно, что я не смог найти для нее ни единого нежного слова. В таком настроении мы встретились на выпускной церемонии — и расстались, так и не избавившись от чувства неловкости. Когда после церемонии Акари сказала ласково: «Такаки-кун, вот и пришло время прощаться», — я стоял с опущенной головой, не зная, что ответить. «Что я могу сделать? Ничего не могу, верно?» — говорил я себе. Но с тех пор и до сегодняшнего дня я живу лишь мыслями об Акари. Я должен был начать взрослеть еще тогда — но по-настоящему взрослым я мог стать лишь рядом с Акари, а значит, думал я, мне суждено во многом оставаться ребенком: некая непонятная сила отобрала у меня всё самое дорогое, и я лишился опоры. Пусть Акари было всего двенадцать лет и у нее не было выбора, в любом случае наше расстаться мы могли по-другому. Совсем по-другому.


*


Я не мог избавиться от чувства, что всё могло быть иначе, но вскоре начался первый триместр средней школы, и я, несмотря на отвращение к непривычной новой жизни, должен был научиться смотреть ей в лицо. Я ходил один в школу, куда мы с Акари могли ходить вместе, мало-помалу заводил друзей и решительно занялся спортом, записавшись в футбольную секцию. В средней школе, в отличие от младшей, все дни были чем-то заняты, но это было и к лучшему. Проводить время в одиночестве теперь стало, наоборот, очень мучительно. Поэтому я старался как можно дольше сидеть с друзьями, по вечерам, сделав уроки, сразу ложился спать, а с утра пораньше усердно разминался с товарищами по секции.

Наверняка столь же насыщенную жизни вела после переезда и Акари. Я надеялся, что в круговороте дел она постепенно обо мне забудет. В конце концов, ведь это из-за меня Акари страдала от одиночества. Да и мне следовало забыть про Акари. Нам с ней не привыкать к переводам из школы в школу, а значит, мы должны научиться отпускать прошлое.


Когда летнее солнце стало палить вовсю, от Акари пришло письмо. Помню, обнаружив в почтовом ящике светло-розовый конверт и осознав, что это ее письмо, я в первый момент не столько обрадовался, сколько растерялся. Подумал; «Зачем она мне пишет — теперь-то?» Полгода я отчаянно пытался приучить себя к реальности без Акари — и всё зря. Стоило получить одно послание — и я опять вспомнил о ней, и на меня, как прежде, навалилось одиночество.

Так и должно было случиться. Как я ни пытался забыть Акари, ничего не вышло; все мои мысли были только о ней. Чем больше у меня появлялось друзей, тем лучше я понимал, что Акари — особенная. Закрывшись в своей комнате, я перечитывал ее письмо снова и снова, много-много раз. Даже на уроках я тайком читал его, положив между страницами учебника. С начала и до конца, с начала и до конца — пока не выучил наизусть.

“Дорогой Такаки Тоно!” — вот какими словами начиналось письмо. Изящный почерк Акари пробуждал во мне ностальгические воспоминания.

«Извини, что давно не писала. У тебя всё хорошо? В наших краях тоже выдалось жаркое лето, правда, здесь жара не досаждает так, как в столице. Теперь я понимаю, как любила душное лето в Токио — асфальт, такой горячий, что того и гляди расплавится, далекие небоскребы в знойном мареве, обжигающие холодом кондиционеры в метрополитене и универмагах.

Между строчек этого необычно взрослого письма были помещены маленькие рисунки — солнце, цикада, небоскреб, — однако я, несмотря на это, ясно представил себе, как девочка Акари взрослеет. Письмо было коротким, Акари писала только о том, как живет сейчас. Что ездит в школу поездом, в котором всего четыре вагона, что хочет стать сильнее и записалась поэтому в баскетбольную секцию, что наконец подстриглась и теперь ее волосы чуть приоткрывают уши. Странно, но с такой прической она чувствовала себя неловко. Она ни словом не обмолвилась о том, что страдает от разлуки, — из письма следовало, что Акари с головой окунулась в новую жизнь. Но я осознавал, что Акари одиноко, что она, конечно же, тоскует по нашим встречам и разговорам. Если бы не эта тоска, она не стала бы писать мнe письмо. Я отлично ее понимал, потому что ощущал то же самое.

После этого мы с Акари начали писать друг другу письма — по одному в месяц. Благодаря этим письмам у меня на душе стало гораздо легче. Теперь, если урок был скучным, я прямо говорил себе: «Вот скукотищам После расставания с Акари я свыкся и с изнурительными футбольными тренировками, и с издевками старших учеников, твердя себе: «Такова жизнь», — а теперь ко мне вернулась способность испытывать боль и огорчение. Как ни удивительно, именно эта способность делала меня гораздо выносливее. В письмах мы с Акари не плакались в жилетку и не жаловались на жизнь — для тою, чтобы стать сильнее, нам с ней достаточно было знать, что в мире есть кто-то, кто тебя понимает, и этот человек — один-единственный.


Перейти на страницу:

Похожие книги

Месть. Разрывая душу (СИ)
Месть. Разрывая душу (СИ)

Предупреждение: Не вычитаноДрама разрывающая душу. Драма, пропитанная болью, страстью. Ненавистью и любовью. Окунет в мир беспощадного криминала. Взорвет сознание. Она – дерзкая, умная. Настоящая стерва. Её жизнь пропитана кровью родных. Она справилась. Пережила боль и потерю. Она встретит того кто раскроет её душу. Того кто откроет её сердце. Она будет жить только им. Дышать им. Но жестокий мир преследует её. Наступает на пятки. Идет по следам. Беззвучно подбирается ближе.Он - ищейка, лучший из лучших в своем деле. Он добивается своей цели. Настигает жертву. Беспощадно и цинично уничтожает, смотря прямо в глаза. Стирает с лица земли. Жестокий. Бессердечный тиран. Убийца, которого ни что не остановит, когда он выполняет поручение.Он получит задание - довести начатое до конца. Убрать. Избавиться от последнего свидетеля. И что делать, когда душа разрывается? Когда ты не в силах справиться с чувствами, которые кипят внутри? Умереть за Неё? Или же выполнить свою работу?

Mary Bryk

Драматургия / Драма / Современные любовные романы / Эротика / Романы / Эро литература