Пять сестер

Маддалена тяжело вздохнула и покорно кивнула. Она ничего не могла, да и не хотела скрывать от подруги. Ведь с той можно было поговорить обо всем. Адель никогда никого не осуждала, а ее советы всегда отличались здравым смыслом.

– Ты права. Это действительно так, – в конце концов признала Маддалена. Ее взгляд на мгновение задержался на балконной двери, выходившей в сад, за которой Федерико беседовал с Эдоардо.

Заметив этот взгляд, Адель поинтересовалась, не с мужем ли связана тревога Маддалены.

– Что ты! Нет-нет… – печально ответила та. – Дело не в нем.

– Значит, тебя беспокоит Клелия?

Маддалена кивнула.

– И в чем же дело? Тебя тревожит предстоящая свадьба?

– Моя дорогая Адель, ты слишком хорошо меня знаешь, – горько вздохнула Маддалена, баюкая задремавшую у нее на руках Альду.

– Мне казалось, ты рада, что Умберто наконец-то решился, – произнесла Адель.

– Я-то рада, вот только…

– Только что?

– Не знаю. Что-то в поведении Умберто меня беспокоит. Он стал другим. Более резким, несдержанным. Он уже не тот милый парень, которым был раньше. Естественно, Клелия взрослая и в состоянии принимать решения самостоятельно. Просто я не хочу, чтобы она попала под влияние отца. Этот молодой человек нравится Федерико. Я не хочу, чтобы моя дочь вышла замуж, лишь бы угодить отцу. Не знаю, как тебе это объяснить.

Адель некоторое время молчала, словно взвешивала сказанные подругой слова. Хотя она толком не знала Умберто, тот никогда ей не нравился. Впрочем, эта неприязнь была продиктована интуицией, а не рассудком. Поэтому, не будучи объективной, она не чувствовала себя вправе давать оценку либо совет, но оставить без внимания тревогу, читавшуюся во взгляде подруги, она тоже не могла.

– Клелия всегда может взять свои слова обратно, если раздумает выходить замуж, – произнесла она наконец.

Маддалена усмехнулась:

– Любая другая женщина на твоем месте сказала бы, что все мужчины суетятся и странно ведут себя перед свадьбой из-за страха потерять свободу, но ты – нет. Именно поэтому, хотя и не только поэтому, я так ценю нашу дружбу. Ты права, Клелия может передумать. Я вижу, что она тоже обеспокоена переменами в Умберто. Но Клелия только и делает, что твердит – может, чтобы убедить в этом саму себя? – что Умберто так ведет себя из-за приближающейся войны.

Пожав плечами, Адель прочистила горло:

– Возможно, так оно и есть. А ты что об этом думаешь?

– Я думаю, что нельзя узнать человека, если ты не живешь с ним под одной крышей… Они помолвлены уже давно, но их встречи тет-а-тет можно пересчитать на пальцах одной руки.

– Прости мою прямоту, но твоя дочь иногда бывает чересчур категорична.

– Ты права, ее строгость по поводу того, что можно делать, а что нельзя, плохо уживается с безудержным характером.

– Я понимаю, что ты имеешь в виду. И тут ты полностью права. В этом плане нам с тобой повезло – мы сразу поняли, что Эдоардо и Федерико наши половинки. Однако, если Клелия выбрала Умберто, у нее были на то свои причины, разве не так?

– В твоих словах, конечно, есть доля истины, вот только… – Маддалена остановилась на полуслове и вздохнула.

– Вот только что?

– Я никак не могу перестать думать об этом. Что-то тут не так.

– Ты – мать, а материнское сердце не обманешь! Послушай, Маддалена, в случае неприятностей ты всегда можешь рассчитывать на меня.

Маддалена кивнула.

3

Рим, сентябрь 1940 года

Имение Дзукки

Свадебное платье, сшитое Аделью Фенди, легко скользило по полу белоснежным облаком. О таком платье можно было только мечтать: элегантное, из шелкового шифона цвета слоновой кости, украшенное кружевом в тон, с треугольным вырезом и открытыми плечами. От талии кружевными воланами спускался шлейф, все застежки были обтянуты тканью. Какая жалость, что такое великолепие можно было надеть только в день свадьбы!

Прислуга подняла шлейф с пола, чтобы аккуратно сложить. Умберто Дзукки должен был прийти в спальню с минуты на минуту. После торжественной церемонии и фуршета в саду он остался в гостиной беседовать с друзьями. Фамильный особняк Умберто представлял собой старинную виллу около Рима в Парко-ди-Вейо, построенную в восемнадцатом веке. Перед зданием был разбит роскошный парк. Когда Умберто пару лет назад привозил Клелию знакомиться с матерью, она тотчас же влюбилась в это место. Прекрасная архитектура, роскошный парк, радушие синьоры, принявшей ее как родную дочь и распорядившейся, чтобы зажгли старинный камин для большего уюта, – все было превосходно или по крайней мере казалось таковым.