Пять шагов навстречу (СИ)

Послушно выполняю всё, что говорит Трикси. Нарезаю капусту, лук, морковку, заправляю салат специями, которые она поставила передо мной и искоса слежу за тем, как девушка управляется со сковородой. За спиной тихо играет музыка, одну песню за другой, я пою в собственной голове, как самый музыкальный человек на планете. Как ни странно, но знакомо большинство. В отличие от меня, Трикси, кажется, ушла с головой в готовку или собственные мысли, которые я перебиваю музыкой. Замечаю, как она периодически сводит брови и кусает губу, словно чем-то мучает саму себя. Она хотела поговорить, но я не знаю, с чего начать. Я не слепой, чтобы не слышать обиду в голосе и её глазах. Всё изменило предложение Ди, но рано или поздно она снова заведёт эту тему. И, наверно, так будет лучше.

Слышу очередную знакомую мелодию с песней Nelly — Just a Dream, и стоя рядом с ней, протягиваю ладонь, на которую Трикси смотрит с долей замешательства.

— Потанцуешь со мной?

— Потанцевать? — удивляется она, переводя внимание на моё лицо.

— Да.

Поджав губы, Трикси пожимает плечами и принимает предложение, взяв мою руку. Отвожу её в сторону и привлекаю ближе, переплетая наши пальцы. Всё только для того, чтобы она отвлеклась от того, что её терзает и портит настроение.

Наш медленный танец вовсе не тянет на медленный благодаря активному ритму мелодии, но то, что уголки её губ поднимаются в полуулыбке — уже хорошо. Кружу её под рукой и привлекаю к груди, обогнув талию руками и прошептав у уха слова песни: «Клянусь, я вижу её лицо повсюду». Наблюдаю смущение и румянец на щеках, которыми наслаждаюсь. Трикси вовсе не та, кто будет краснеть, и опускать глаза в пол, но в последнее время, моя теория о её абсолютном бесстрашии рушится, подобно карточному домику. Изредка, она даёт слабину, становясь мягкой. Пытаясь скрыть это за силой, она портит момент, словно ей стыдно проявить нежность или она борется с самой собой. Оставляю быстрый поцелуй на шее, а на её губах появляется улыбка, я наконец-то расслабляюсь и улыбаюсь в ответ.

Повернув голову, Трикси смотрит в мои глаза, я же провожу ладонью вдоль её руки и кладу на щёку, поглаживая большим пальцем. Я не думал, что она — та, кто легко подожжет Ледовитый океан внутри, в котором начнут таять глыбы. И сейчас чувствую лишь глобальное потепление, которое схоже с жаром, блуждающим по телу. За мной кроется ложь, в которой я когда-нибудь признаюсь, но не могу сейчас. Смотря в мои глаза, она проникает куда-то глубоко, из-за чего язык развязывается и желает вывалить всё наружу, и особенно то, что она знать не должна.

Я всегда думал, что ложь во благо не что иное, как прикрытие. Одна маленькая ложь поражает глобальную. Моя растет с каждым новым днём. Она не была для того, чтобы достичь цели, но была вынужденной необходимостью. Я хотел защитить её. Не знаю, по какой причине, но это желание преследовало по пятам, и мне пришлось ступить на тропинку, которую я всегда призирал. Я бы всё рассказал, если бы мог предвидеть её реакцию, но, черт возьми, она всегда разная: от спокойной к агонии ярости. Ложь — такая простая вещь, к которой прибегает каждый. Это как есть хлопья на завтрак или пить кофе в метро. Ей пользуются все. Я не понимаю, имею ли право делить её на две: отрицательную и положительную. Как бы не аргументировал и не защищал — ложь останется ложью, а на мне уже не одна. Всё ради неё, я отступаю от принципов, в которые свято верил только ради неё. И это гложет, ведь я не способен управлять её эмоциями, чтобы получить желаемые. Всё, что я могу — привлечь ближе и поцеловать. Чертовски хреново, ведь всё решают деньги. Трикси вовсе не наивная и доверчивая, но она верит мне, а я подвожу и могу потерять это доверие, сказав правду. Делая шаг вперёд — тут же делаю два назад, не находя лучшего момента. Я идиот, мне проще держать в себе. Но есть одно огромное но.

Отстраняясь от губ, она остаётся близко, рассматривая моё лицо.

— Спасибо.

— За что? — интересуюсь я.

— За это.

Коротко улыбаюсь, оставляя завершающий поцелуй на её губах. Я уже сбился со счёта, сколько раз услышал слово, которое дарит надежду на лучшее. Я никогда не говорил ей то же самое.

— Ты должен сдать работы, Мэйсон, — говорит она, возвращаясь к плите со сковородой.

— Какие?

— У Бартона, он не примет, если ты опоздаешь. Получишь двойную работу. И он не примет первую, если ты отправишь повторно. Будешь писать две новые.

— Ладно, ладно, — улыбаюсь я.

— Сегодня.

— Что? Прямо сейчас?

— Да, ты сделал свою часть, садись и пиши.

— Я могу хотя бы поесть? У меня не работает голова без еды.

— Ты ищешь оправдания и повод, чтобы отложить на потом.

— Я не ищу оправданий, — смеюсь я. — Я просто хочу поесть.

— Сдавать послезавтра, а у тебя даже листа с фамилией нет.

— Это самое простое.

— Я не буду тебе помогать, если ты не займёшься ей сегодня.

— Я не буду тебе помогать, — передразниваю я, наполняя кружку кофе. Дурацкая привычка пить его на ночь, которую я получил от мамы.