Пять жизней и одна смерть

Мне надо собраться, расставить все события по полочкам, понять, что же делать дальше. Я закидываю в себя остатки печенья, оставленные на журнальном столике, при этом не ощущая ни вкуса, ни запаха, всеми мыслями обитая где-то в другом месте. Я нахожусь в комнате с белыми стенами, на которых мой внутренний проектор выводит собранные факты, знания, мысли. Они перемещаются, смешиваются и разъединяются. Один и тот же человек-монстр. В каждой из опробованных мной жизней негласно присутствует его тень, его зловонное дыхание, омерзительный след, который тянется черной, непроглядной тьмой. Монстр, обиженный на весь мир, на отца и на всех женщин, хоть немного напоминавших ему Астрид. В сознании он предстает горбуном из романа Виктора Гюго – перекособоченным, ужасающим. Или, наоборот, высоким, бледным, болезненно-худым, с костлявыми руками и пустым взглядом. Только вот в реальности, уверена, он выглядит совсем иначе. По описанию, он высокий, сильный, статный мужчина, носит костюмы, как и большинство мужчин, да еще и отучился на архитектурном факультете. Но я не знаю никого с фамилией Олд. Я дожевываю остатки еды, допиваю успокаивающий чай и набираю номер Ала.

– Привет, – раздается из трубки его веселый голос.

– Привет, ты как? – спрашиваю я, улыбаясь.

– Уже отлично. Твой голос творит чудеса. Ты знала это? – заигрывает он.

– А то! Послушай, а ты не помнишь имени сына Иосифа Олда? – спрашиваю я, а внутри зарождается какой-то непонятный, необъяснимый страх.

Он задумывается, что-то мычит, отвечает кому-то, что занят, а потом говорит:

– Прости, нет, не припомню. Но я еще не дома, как буду, попробую поискать. Если честно, вообще не помню его имени, словно он просто где-то промелькнул пару раз – и все.

Хм… Если Ал не найдет его имени, придется звонить декану, может, вспомнит кого-нибудь по фамилии Олд.

– Спасибо, посмотри, пожалуйста, я твоя должница, – говорю я и уже хочу нажать отбой.

– Сама-то ты как? – не хочет прерывать наш разговор Ал.

– Честно, даже не знаю.

– Почему? Хочешь заеду, правда, будет поздновато.

– Давай не сегодня, я на самом деле устала, слишком много всего произошло, – признаюсь я искренне.

– Ладно, отдыхай. Если что, я всегда готов, только дай знать.

– Обязательно дам. Спасибо. – И я чмокаю трубку, перед тем как отключить вызов.

Мне бы очень пригодилась его поддержка, уверенность и его легкость. Но не знаю почему, мне, наоборот, хочется от него отдалиться. Хочется отпустить, словно я знаю, что скоро придется сказать ему «прощай». Мне бы очень хотелось простых, обычных отношений, чтобы гулять по парку, держась за руки, ходить в кино и кафе, встречаться с друзьями, устраивать семейные ужины. Мне, как никому другому, хотелось просыпаться рядом с ним в нашей общей квартире, а не одной в чужом доме и в чужой жизни, которую я отняла…

Я всегда считала себя позитивным и улыбчивым человеком. Но у каждого есть предел радости, своя норма улыбок и счастья. С каждым днем все сильнее ощущаю, что исчерпала все свои силы и энергию. С каждым часом все отчетливее чувствую себя обманщицей и вором. Чувствую, как мои песочные часы опустели, мой песок давным-давно иссяк. Имею ли я право забирать чужое время? Никто из них не давал согласия, а я не просила, просто приняла действительность и поплыла по течению, вместо того чтобы выплыть на берег, на собственный берег.

Чем я лучше него, чем лучше этого монстра? Ничем… Абсолютно ничем…

Звонок телефона вырывает меня из сеанса самобичевания.

– Алло, – отвечаю я автоматически.

– Приезжай в участок через час, – говорит Сергей своим обычным властно-повелительным тоном.

Не успеваю я ответить на его предложение, как он вешает трубку. Я натягиваю на себя первое, что попалось, и устремляюсь в полицейское управление.

Через час уже сижу в кабинете у Сергея в ожидании его высочества. Прошло уже минут десять, а то и больше, как он вышел, ничего мне не объяснив. Его все еще нет.

«Что он задумал? Или кофе в этот раз варит себе в турке?» – усмехаюсь я своему сарказму.

Тут он заходит в кабинет и передо мной появляется мой альбом для рисования. Бэк просто садится напротив и пристально смотрит на меня. А я, пронизанная страхом воспоминаний, скованно смотрю на частичку прошлой жизни. На вещь, которую обожала, без которой не проходил ни один мой день. Он словно хрустальный бокал из старинного набора, и мне страшно к нему прикасаться. А вдруг я дотронусь до него, и он рассыплется, разлетится на мелкие осколки, как вся моя жизнь. Только через пару секунд я выхожу из ступора и улыбаюсь краешком губ, проведя ладонью по обложке. Прохладной и гладкой, как и всегда.

– Ну, чего ждешь? – спрашивает Бэк грубо.