Пятая авеню

Майкл промолчал, не зная, что сказать в ответ.

Лиана потянулась за громадным чемоданом, стоявшим возле ее ног.

– Извини, – продолжила она. – Я совершенно не собиралась отчитывать тебя. Мне и самой стыдно, что я так вспылила.

– У тебя для этого было полно причин.

– Просто я сама не знаю, насколько еще меня хватит, сколько я еще смогу вынести. – Лиана приготовилась пробираться к выходу. – Так мы поедем домой? Уже поздно, и я устала. Я хочу встать завтра пораньше и повидаться с родителями.

Домом для Майкла и Лианы была сейчас новая квартира, расположенная на верхнем этаже высотки на Пятой авеню.

По мере того как их лимузин приближался к великолепному сверкающему зданию, Майкл мысленно возвращался в Монте-Карло, к тому памятному телефонному разговору с отцом. Этот человек продумал все. Он принял во внимание не только то, что его сыну нужно новое жилье, но посчитал, что это жилье должно свидетельствовать о богатстве и устойчивом положении в обществе, на что наверняка рассчитывала его новая избранница.

Он подумал, что его отец, скорее всего, намеренно выбрал для них квартиру на Пятой авеню. Если бы это и вправду было так, Майкл бы не удивился. Ведь только вчера утром была сожжена его рукопись под тем же названием.

Машина, проехав без остановок по зеленой волне несколько перекрестков, вырулила на Мэдисон, а затем свернула на 59-ю улицу недалеко от перекрестка с Пятой авеню. Они выехали на Пятую авеню. Майкл смотрел на людей, идущих по тротуарам, на ярко освещенные витрины и вспоминал о том, что Спокатти говорил ему в туалетной комнате: «Швейцара зовут Джозеф. Он высокий, темноволосый, с тонкими усиками. Он уже ждет вас. Когда вы с ним встретитесь, ведите себя так, как будто вы уже знакомы».

Лимузин подрулил к тротуарному бордюру.

Посмотрев в окно, Майкл увидел ливрейного швейцара, спешащего к их машине. На мгновение ему показалось, что его сердце остановилось. Подходивший к ним человек был лысым.

Он посмотрел вдаль и возле двойных позолоченных дверей заметил второго швейцара, стоявшего у самого входа, – это был молодой блондин.

Дверь автомобиля, возле которой он сидел, распахнулась.

– Мистер Арчер, – приветствовал его мужчина в ливрейной форме. – Какая радость, что вы вновь среди нас.

Майклу не оставалось ничего другого, как смириться и принять предложенные ему правила игры. Он вышел из машины.

– А вы, должно быть, миссис Арчер, – рассыпался мужчина, переведя взгляд с Майкла на Лиану. – Как я рад встрече с вами.

Пока Лиана выбиралась из машины, швейцар, улыбаясь, смотрел на Майкла так, как смотрят на близкого человека, от которого нет тайн.

– Как вы и говорили, мистер Арчер, каждая ее частица излучает красоту.

Майкл, сделав над собой огромное усилие, изобразил на лице улыбку, он сейчас ненавидел Спокатти намного больше, чем прежде.

– Где Джозеф? – спросил он. – Я думал, он будет на работе сегодня вечером.

– Простыл, – ответил швейцар. – Мы надеемся, он уже утром снова будет здесь. Позвольте помочь вам с багажом.

Они поднялись на лифте на пятидесятый этаж. Когда Майкл вошел в квартиру, то убедился, что она выглядит именно такой богатой и роскошной, как описывал Спокатти. Многие вещи в ней были похожи на те, что ему пришлось продать всего несколько недель назад для того, чтобы расплатиться с банком.

Когда он повнимательнее осмотрелся вокруг, ему показалось, что в этой квартире кто-то жил, хотя, по словам Спокатти, она была обставлена мебелью только сегодня утром.

Лиана бросила сумочку на боковой столик. Пройдя в центр прихожей, она окинула помещение оценивающим взглядом.

– Так вот где ты живешь, – сказала она.

Майкл вытянул руку вперед, словно приглашая ее располагаться.

Ну что же, здесь так здесь.

Когда Майкл вечером лег в постель, где уже спала Лиана, сна у него не было ни в одном глазу. Слишком много мыслей заполняло его голову, и он понимал, что сойдет с ума, если станет подробно останавливаться на каждой из них.

Чтобы как-то выбраться из этой мысленной паутины, он сосредоточился на воспоминаниях о своей матери. Иногда Майклу казалось, что, если бы он мог увидеть ее снова, поговорить с ней, то смог бы понять злость, которая столько лет не отпускала его отца, и разделить ее с ним, понять, насколько оправданна данная отцом клятва.

Но ведь его мама умерла, когда ему было всего три года. Сохранившиеся у него отрывочные воспоминания были лишь незначительными эпизодами из прошлой жизни, затертыми, сгладившимися от времени.

Иногда Майкл все-таки ее вспоминал – как она смеялась, какие игрушки ему дарила, вспоминал красивые полотняные платья, в которые она одевалась. Он хотел бы вспомнить еще хоть что-нибудь, но не мог. Отец, именно отец управлял его детскими воспоминаниями.

Майкл закрыл глаза, надеясь, что и его сознание погрузится в темноту.

Он вспоминал…

Вот он ребенок. Отец подходит к нему, расстегивая брючный ремень, и говорит ему своим пропахшим запахом виски голосом, что ему было бы намного лучше, если бы Майкл вообще не родился.

Он вспоминал…