Пятая авеню, дом один

Сама Аннализа взволнованно расхаживала по гостиной с сотовым телефоном в кулаке, когда вошла Мария.

– К вам пришли, – доложила Мария.

– Полиция?

– Нет, люди снизу.

Аннализа приоткрыла дверь на несколько дюймов.

– Да? – сказала она нетерпеливо.

Минди Гуч, не позаботившаяся убрать из-под глаз остатки вчерашней туши, попыталась протиснуться внутрь.

– Не работает Интернет. Мы считаем, что источник проблемы находится в вашей квартире.

– У нас тоже вырубилось! – выпалила Аннализа.

– Нам можно войти? – спросила Инид.

– Нет, нельзя, – ответила Аннализа. – Сюда уже едет полиция. Ничего нельзя трогать.

– Полиция? – ахнула Минди.

– Она самая. Это акт вредительства. Отправляйтесь по своим квартирам и ждите. – Она захлопнула дверь.

Инид повернулась к Сэму:

– Сэм?

Сэм посмотрел на свою мать. Та покровительственно погладила сына по голове.

– Сэм не в курсе дела, – проговорила Минди твердо. – Райсы – параноики, это всем известно.

– Что происходит в этом доме? – спросила Инид.

И все разошлись по своим квартирам.

У себя в гостиной Аннализа сложила руки на груди, покачала головой и опять зашагала взад-вперед. Раз Интернета лишился сразу весь дом, значит, Пол ошибается. Он позвонил ей в половине шестого утра и стал кричать о том, что потерял чертову уйму денег, утверждать, что кто-то пронюхал про сделку с китайцами и специально вывел из строя его домашние компьютеры. Это он настоял, чтобы она вызвала полицию, она так и поступила, но ее подняли на смех и посоветовали позвонить провайдеру, «Тайм Уорнер». Пришлось минут десять умолять, прежде чем ей пообещали прислать ремонтника во второй половине дня. Пол запретил ей кого-либо впускать в квартиру, прежде чем полиция снимет отпечатки пальцев и выполнит все прочие следственные действия.

У себя дома Минди достала из морозильника вафли.

– Сэм! – позвала она. – Ты будешь завтракать?

Сэм появился в дверном проеме с рюкзаком на спине.

– Я не хочу есть, – сказал он.

Минди положила одну вафлю в тостер.

– Как интересно! – сказала она.

– Что? – тревожно спросил Сэм.

– Эти Райсы. Полицию они вызвали – из-за какого-то сбоя Интернета! – Тостер выплюнул вафлю, она положила ее на блюдце, намазала маслом и дала Сэму. – С этими приезжими вечно так! Они не понимают, что в Нью-Йорке может произойти все, что угодно.

Сэмми молча кивнул. У него было сухо во рту.

– Когда ты вернешься из школы? – спросила Минди.

– Наверное, как обычно, – промямлил Сэм, глядя на вафлю.

Минди отрезала кусок от вафли, предназначавшейся Сэму, и отправила себе в рот, потом вытерла тыльной стороной ладони масло со рта.

– Когда бы ты ни вернулся домой, я буду здесь, – сказала она. – Хочу взять отгул. Я глава домового комитета, кому, кроме меня, разбираться с этой ситуацией?

В трех кварталах оттуда, в доме Билли Личфилда, с Интернетом все было в порядке. Проведя бессонную, тревожную ночь, Билли усердно проверял блоги, посвященные искусству, сайт The New York Times и всех мыслимых газет на предмет упоминания креста Марии Кровавой. Упоминаний не было, зато нельзя было пройти мимо сообщений во всех финансовых разделах о сделке Сэнди Брюэра с китайским правительством, ценой которой была доля на китайском фондовом рынке, и бурной реакции на нее. В редакционных статьях двух крупных газет подвергалась сомнению нравственность таких совместных действий богатых персонажей финансового мира и высказывалось подозрение, что из этого может вырасти некое сверхправительство, влияющее на политику других стран. Это явно противоправно, но законов, позволяющих противостоять этому, пока не придумали...

В сетевых дневниках упоминался не только Сэнди Брюэр. Нашлось там место и Джеймсу Гучу. Кто-то снял его сотовым телефоном на творческой встрече в магазине «Барнс энд Ноубл» и разместил видеозапись в Snarker и YouTube, и теперь все, кому не лень, критиковали прическу Джеймса, его очки, манеру говорить. Его обзывали «говорящим овощем», «очкастым огурцом». Бедный Джеймс, подумал Билли. Такой смирный, скромный человек! Непонятно, почему он превратился в центр отрицательного внимания. Наверное, дело в его успехе. Успех – это подобие преступления, решил Билли.

Манхэттен, Мидтаун, несколько минут спустя. Сэнди Брюэр, опухший, в дурном настроении после злоупотребления спиртным накануне вечером, заходит в офис «Брюэр секьюритис», берет с кресла мягкий баскетбольный мяч, идет с ним в кабинет Пола Райса и бросает мяч Полу в голову. Пол подскакивает на месте.

– Ты сдурел, Райс? Совсем не в себе? – заорал Сэнди. – Двадцать шесть миллионов баксов! – С багровым от злости лицом он навис над столом Пола. – Лучше верни эти деньги, иначе ты уволен!

* * *