Пятая авеню, дом один

Это была Лола Фэбрикан, явившаяся на собеседование к Филиппу Окленду. Сэму довелось наблюдать редкое явление – присмиревшую Лолу. Дорога по Пятой авеню к дому номер один уязвила мисс Фэбрикан до глубины души. Обладая скальпельно острым чувством статуса, она с одного взгляда улавливала как очевидные, так и тончайшие различия между домами, продуктами и провайдерами услуг и не могла не заметить вопиющий контраст между Пятой авеню и своей Одиннадцатой улицей. От прежнего ощущения привилегированности и собственной крутизны не осталось и следа. Пятая авеню гораздо лучше Одиннадцатой улицы. Ну почему она живет не здесь? Приблизившись к благородно-серой величественной громаде дома номер один с двумя парадными входами, обшитым настоящим деревом холлом (как в мужском клубе) и тремя швейцарами в форме и белых перчатках (словно форейторы из сказки), Лола вновь подумала с обидой: «Ну почему я живу не в этом доме?»

Стоя у лифта, она твердо решила придумать способ перебраться сюда. Она заслуживает этого, как никто другой!

Слева Лола вдруг заметила мальчишку, разглядывающего ее во все глаза. Неужели в этом доме и дети есть? Отчего-то Нью-Йорк казался ей местом, где живут только взрослые.

Мальчик вошел в лифт вместе с ней. Нажав на кнопку тринадцатого этажа, он спросил:

– Вам какой?

– Тринадцатый, – ответила она.

Сэм кивнул. Значит, девица едет к Филиппу Окленду. Так он и думал. Его мать всегда говорила, что Окленду удача сама плывет в руки и что в жизни нет справедливости.

Незадолго до того как Лола пришла на собеседование, Филиппу позвонил его агент:

– Ох, ну что за люди... – начал он.

– В чем дело? – спросил Филипп. Несмотря на трудности со сценарием, накануне он все-таки добил «Подружек невесты».

– Никто не знает, какого черта им нужно, – сказал агент. – Звоню предупредить – сегодня на студии срочное совещание.

– Чтоб их черт побрал! – буркнул Филипп. – Это похоже на демонстрацию силы.

– Так и есть. Если бы в наши дни умели снимать хорошее кино, мы бы сейчас не вели этот разговор.

Агент нажал «отбой», и тут же позвонила помощница начальницы киностудии. Филиппу пришлось битых десять минут слушать музыку, ожидая, пока освободится ее величество бизнес-леди. У главы киностудии было два образования – бизнес и юриспруденция, которые, по идее, мало чем могли помочь в постижении законов творческого процесса, однако при нынешней расстановке сил ее дипломы автоматически приравнивались к Пулитцеровской премии за художественную прозу.

– Филипп, – начала начальница, не извинившись за то, что заставила себя ждать. – Последний вариант сценария сильно отличается от предыдущего.

– Это называется переработка, – просветил ее Филипп.

– Мы что-то потеряли в главной героине. Она перестала вызывать симпатию.

– Правда? – удивился он.

– Исчезла ее индивидуальность, – заявила начальница студии.

– Это потому, что вы настояли, чтобы я убрал все, придающее героине хоть какую-то индивидуальность, – пояснил Филипп.

– Мы должны думать о зрительской аудитории. Женщины очень субъективны в оценках и беспощадны к представительницам своего пола.

– Как жаль! – прицокнул языком Филипп. – Иначе они правили бы миром.

– Мне нужен новый вариант через две недели. Просто поправьте по тексту, Филипп, – сказала начальница и повесила трубку.

Филипп набрал номер своего агента.

– Слушай, а могу я отказаться от этого проекта? – спросил он.

– Лучше забудь о самомнении и сделай то, что просят. А там – хоть потоп.

Филипп повесил трубку, меланхолически размышляя о том, куда исчезла его былая смелость.

В этот момент зазвонил интерком.

– К вам мисс Лола Фэбрикан, – сообщил швейцар Фриц. – Пропустить?

Филипп мысленно чертыхнулся. За разборками с киностудией он совершенно забыл, что назначил встречу кандидатке, приславшей е-мейл с просьбой о собеседовании. Он просмотрел уже десять соискательниц, но все его разочаровали. Это собеседование наверняка обернется очередной потерей времени, но она уже пришла... Ладно, он уделит ей десять минут, чтобы не показаться грубияном.

– Пропустите, – сказал он швейцару.

Через несколько минут Лола паинькой сидела на диване Филиппа. Знаменитый сценарист был уже не так молод, как на фотографии с обложки ее зачитанного до дыр «Летнего утра», но и не стар – значительно моложе ее отца, который не носил вылинявшей черной футболки, кроссовок Adidas и не заправлял за уши пряди волос. Положив ноги на письменный стол, Филипп постукивал ручкой по стопке бумаг, то и дело поправляя волосы. Девушка, давшая Лоле электронный адрес, не обманула: Окленд действительно был еще хоть куда.

– Расскажите о себе, – попросил Филипп. – Я хочу знать все.

Он уже не спешил избавиться от мисс Фэбрикан, которая, к счастью, оказалась долгожданным утешением в конце на редкость паршивого дня, почти ответом на его молитвы.

– А вы видели мою страницу в Facebook? – спросила Лола.

– Не доводилось.

– Я пыталась вас найти, – сказала Лола, – но у вас нет контакта.

– А что, нужно завести?

Она озабоченно посмотрела на него, словно обеспокоенная его благополучием.