Пятая авеню, дом один

– Минди Гуч показалась мне довольно приятной особой, – осторожно начала Аннализа, улучив момент наконец-то поговорить о Минди. Пол чуть ли не каждый день заводил разговор о парковке на Вашингтон-Мьюс, и Аннализа решила изыскать способ сделать мужу этот подарок. Ей казалось, данный вопрос может решить Минди Гуч.

– Она умеет быть приятной, – согласилась Инид, отпивая чай. – А иногда упирается как осел, она вообще твердолобая. К сожалению, ослиное упрямство не всегда приводит к желанной цели... – Инид подалась вперед и сказала, понизив голос: – Ей не хватает навыков работы с людьми.

– Кажется, я понимаю, что вы имеете в виду, – отозвалась Аннализа.

– С вами она поначалу будет покладистой, – заметила Инид. – Она всегда мила и любезна, пока не получит то, что хочет.

– А что она хочет? – поинтересовалась Аннализа.

Инид вдруг рассмеялась удивительно молодым смехом.

– Хороший вопрос, – сказала она. – Во-первых, ей хочется власти. А чего еще ей хочется, она и сама не знает. В этом-то и проблема с Минди – она никак не поймет, что ей нужно. Невозможно предугадать, на чем с ней поцапаешься. – Инид налила еще чаю. – Ее супруг, Джеймс Гуч, наоборот, мягкий, как тесто. Зато у них замечательный сынишка, Сэм. Компьютерный гений – впрочем, как многие дети. От повального увлечения компьютерами как-то даже не по себе становится, вы не находите?

– Моего мужа тоже можно назвать компьютерным гением, – пожала плечами Аннализа.

– Ну конечно, – кивнула Инид. – Он же работает в сфере финансов, а там все на компьютерах.

– Вообще-то он математик.

– Ах эти цифры, – подхватила Инид. – От них у меня глаза закрываются. Правда, я всего лишь глупая старуха, мало что помню из школьной премудрости. В мое время девочек не особо учили математике – так, сложение и вычитание, чтобы можно было отсчитать сдачу. А ваш муж, стало быть, преуспевает. Я слышала, он работает в хеджевом фонде?

– Да, его недавно сделали партнером, – согласилась Аннализа. – Только не спрашивайте меня, чем он занимается. Все, что я знаю, – его работа связана с алгоритмами и рынком акций.

Инид встала.

– Думаю, нам пора перестать притворяться, – заявила она.

– Что, простите? – переспросила Аннализа.

– Сейчас четыре часа пополудни. Я весь день работала, а вы распаковывали вещи. На улице тридцать пять градусов. Нам не чай нужен, а хороший джин с тоником.

Через несколько минут Инид уже рассказывала Аннализе о бывшей владелице пентхауса.

– Мужа Луиза не любила, – говорила она. – Рэндольф Хотон был негодяй. Но именно из-за этого брака они сюда и переехали. Луиза справедливо рассудила, что дважды разведенная женщина не будет принята в Верхнем Ист-Сайде, и убедила Рэндольфа перебраться на Пятую авеню. Это сочли очень богемным и оригинальным и сразу забыли, что Рэндольф – ее третий муж.

– А почему его считали негодяем? – вежливо поинтересовалась Аннализа.

– О, по самым классическим причинам, – улыбнулась Инид и допила коктейль. – Он пил и изменял. Конечно, и с такими мужьями всю жизнь живут, но Рэндольф был невыносим – грубый, высокомерный, не удивлюсь, если он давал волю рукам. Между ними случались ужасные ссоры. Мне кажется, он ее избивал. Точно не знаю – их слуги как в рот воды набрали...

– Отчего же она с ним не развелась?

– Не пришлось. Луизе повезло – Рэндольф умер.

– Понятно.

– В то время лекарств было куда меньше, чем сейчас, – продолжала Инид. – Он умер от сепсиса. Поехал в Южную Африку, чтобы влезть в бизнес по добыче алмазов, и, верите ли, порезал палец. По дороге в Штаты в порез попала инфекция. Домой его привезли еще живым, но через несколько дней здесь были похороны.

– Разве можно умереть от царапины на пальце?

Инид улыбнулась:

– Стафилококк смертельно опасен. У нас в доме когда-то была вспышка стафилококковой инфекции – много лет назад, от чьей-то ручной черепашки. Водные твари не должны содержаться в многоквартирных домах... В общем, Луиза получила роскошную квартиру и все деньги Рэндольфа и остаток жизни прожила свободной от брачных уз. В те времена брак считался для женщин чем-то вроде испытания. Если нашей сестре выпадало жить независимо, без матримониальных осложнений, это считалось подлинным благословением.

Вечером Аннализа купила бутылку вина и пиццу и устроила мужу пир на одноразовых тарелках.

– У меня был невероятно насыщенный день, – оживленно говорила она, сидя по-турецки в столовой на недавно покрытом новым лаком паркетном полу. В лучах заходящего солнца деревянные плашки отсвечивали глубоким алым цветом, словно тлеющие в камине угли. – Я познакомилась с Инид Мерль – она пригласила меня на чай.

– Она что-нибудь знает о парковке?